Советник главы государства анализирует итоги выборов и прогнозирует, кто станет премьером

– Что бы произошло, если бы президент действительно оставил пост председателя партии?

– И в этом случае «Нур Отан» победил бы, но не с таким громадным отрывом от двух других партий. А может быть, в парламенте помимо «Нур Отана» были бы еще три-четыре партии. Говоря о причинах столь внушительной победы 15 января, надо сказать, что сейчас в «Нур Отане» почти 800 тысяч человек. Единственная партия в Казахстане, которая имеет свои областные, городские, районные и первичные партийные организации, влиятельные медиаресурсы, большое число агитаторов и пропагандистов. Так что в плане электоральной поддержки особых проблем не было. К этой партии народ привык (в хорошем смысле). Депутаты от мажилиса, сената, маслихатов постоянно поддерживают связь с избирателями. Единственная партия, которая могла сказать на выборах народу: «Мы не говорим, мы действуем. Мы выполнили свои предвыборные обещания 2007 года».

– Многие недоумевают, почему с таким треском проиграла ОСДП.

– Честно говоря, сам недоумеваю. Все благоприятствовало прохождению ОСДП в мажилис. Ну сами посудите: деятельность Компартии Абдильдина и Алдамжарова приостановлена. «Алга» не зарегистрирована. По логике протестный электорат должен сфокусироваться на ОСДП. Но руководители этой партии крайне неорганизованно и вяло провели избирательную кампанию. Туякбай пытался посещать регионы. Абилов призывал отменить выборы в связи с событиями в Жанаозене.  Своик выступал на интернет-сайте, и комментаторы спрашивали: «Он член ОСДП или «Нур Отана?». Другие известные личности из партсписка фактически устранились от предвыборной борьбы, за исключением, пожалуй, Ергалиевой, которая ежедневно выходила на  своем сайте. Но только на нем погоду не сделаешь. Нужны люди, нужна разветвленная партийная организация в масштабах всей страны. Нельзя ставку делать только на Алматы, где ОСДП собрала свыше 40 тысяч голосов (10,62%). Для сравнения: в густонаселенной Восточно-Казахстанской области ОСДП собрала всего 0,49%. Такая же картина по многим другим областным центрам. Я с сожалением констатирую, что в Казахстане по-прежнему нет сильной и системной оппозиции.

– Сегодня начал работу мажилис парламента нового созыва. В течение прошлого года – и когда мы говорили о вероятности досрочных выборов, и когда шла электоральная кампания, – мы с вами, нисколько не сомневаясь в победе правящей партии «Нур Отан», говорили о новом составе правительства, которое она сформирует, в очередной раз придя к власти. Вы готовы дать «прогноз дня», не боясь промахнуться, поскольку очевидно, что представленные на должность председателя мажилиса и премьера кандидатуры будут утверждены уже сегодня?

– Я не боюсь промахнуться. Более того, я искренне желал бы, чтобы мои прогнозы не сбывались. Вот, например, я постоянно говорил, что в мажилис пройдут всего две партии – и ошибся. Я рад этому. Знаете почему? Оппозиция всегда твердит, что Ертысбаев заранее все знает, что Акорда, дескать, все расписала и Ертысбаев всего лишь озвучивает то, что запланировано. Думаю, что председателем мажилиса станет Нурлан Нигматулин, первый заместитель председателя партии «Нур Отан». Это логичное завершение всей предвыборной избирательной кампании. Он провел большую работу и в партии за последние годы, и на выборах, представляя «Нур Отан» на общенациональных дебатах.

По премьер-министру. Я называл ранее трех явных претендентов: Масимов, Шукеев и Кулибаев. Шукеев возглавил недавно «Самрук-Казыну». Кулибаев временно не у дел в связи с известными событиями в конце прошлого года. Остается Масимов. Он пять лет возглавляет правительство и, пожалуй, самый сильный и опытный антикризисный менеджер в СНГ.

– Сильнее даже, чем российский и украинский премьер-министры?

– Российский премьер-министр Владимир Путин занят подготовкой к президентским выборам. Как выяснилось, он давно уже готовился к ним. Что касается бывшего премьер-министра Украины Юлии Тимошенко, то она в тюрьме. В других странах СНГ уже неоднократно поменялись руководители правительств. Так что я нисколько не преувеличиваю, когда называю Карима Масимова одним из самых сильных правительственных менеджеров в СНГ.

– Но вы же сами говорили, что правительство на полгода запоздало с событиями в Жанаозене…

– Не ошибается тот, кто не работает. Например, Булат Абилов за последние десять лет не допустил ни одной ошибки.

– Что скажете, если президент в последний момент предложит «темную лошадку» – совершенно нового человека?

– Всегда все можно объяснить. Скажу, что в обществе и элите накопились большие ожидания перемен, и глава государства в последний момент учел это обстоятельство. Полтора месяца назад я на страницах вашей газеты называл трех наиболее сильных менеджеров для правительства: Масимов, Шукеев и Кулибаев. Я не отказываюсь от своих слов. Но на них белый свет клином не сошелся. Есть подготовленные управленцы из числа нынешних акимов – Серик Ахметов из Караганды, Канат Бозумбаев из Тараза. Давайте оставим эту тему. В конце концов, это исключительная прерогатива президента. Он предложит кандидатуру, которую обсудит и выдвинет нуротановская фракция.

– В политике, как известно, после драки кулаками машут, и еще как. Ложкой дегтя в бочке меда оказались нелицеприятные оценки выборов со стороны БДИПЧ, ряда правозащитных организаций Запада. Нам известны ваши комментарии на этот счет. Но сейчас, спустя некоторое время, чувства поостыли и, возможно, оценки поменялись? Тем не менее у казахстанцев в связи с этой ситуацией возникают вопросы. Если БДИПЧ не отличается объективностью, особенно на постсоветском пространстве, то в каких целях Казахстан продолжает сотрудничество с этой организацией? Почему существует полярное расхождение в оценках наблюдателей бюро и других структур, если им обеспечиваются равные условия? На чем основаны симпатии и антипатии к нашей стране?

– Вы знаете, у Казахстана нет «отдельного» сотрудничества именно с БДИПЧ (Бюро по демократическим институтам и правам человека). БДИПЧ является структурой ОБСЕ, а Казахстан является членом ОБСЕ и даже председательствовал в этой авторитетной международной организации. Так вот, у БДИПЧ всегда были жесткие критерии. Для них фундаментальные основы демократии – это полное признание несовпадения групповых политических интересов в обществе и честное соревнование без ограничений и барьеров в политической борьбе.  Они не знают, не вникают и знать не хотят, по каким причинам не регистрируют «Алгу», приостанавливают деятельность КПК или снимают с выборов «Руханият». Что касается большинства других международных наблюдателей, то они контролировали итоговый процесс – голосование и подсчет избирательных бюллетеней. Так вот, эти международные наблюдатели заявили, что фальсификаций не было, что выборы, голосование и процедура подсчета в целом были объективными и прозрачными. Серьезных нарушений не было. Симпатии и антипатии к нашей стране носят латентный характер. Это большая и отдельная тема. Президент Назарбаев четко и недвусмысленно сказал, что больше не будем привлекать заказных наблюдателей, которые приезжают с заранее написанными критическими оценками. Полностью согласен с главой государства.

– Не оправдались ваши прогнозы относительно партийного состава мажилиса парламента нового созыва. Вы говорили о двухпартийном, а он оказался трехпартийным. Почему это произошло? Почему «левый» фланг заняли коммунисты, а не, к примеру, представители ОСДП? Сторонники версии «руки Акорды» или  государственного менеджмента политического процесса, о чем вы говорили выше, успех КНПК связывают с тем обстоятельством, что если еще в середине года реальный электорат партии «Ак жол» насчитывал твердые 14 процентов, а ее новый руководитель рассчитывал на 20-процентный результат, то на финише электоральной кампании процентов оказалось всего-то 7,4, а у КНПК – 7,19. Сложим – и получится искомая цифра, конечно, с поправкой на амбиции. Как вы это объясните? И вообще, можно ли считать, что с этими парламентскими выборами в Казахстане вновь установилась многопартийная политическая система?

– У нас некоторые скороспелые политологи любят бравировать красивыми словами из политологического понятийного аппарата: «двухпартийный», «трехпартийный», «многопартийный», «центр», «правые», «левые». При этом не понимая или не вникая в суть этих терминов. Пользуясь случаем, на страницах вашей газеты выступлю с маленьким ликбезом по теме многопартийности.

Исторически сложились три типа многопартийной системы: бипартизм – система, в которой определяющую роль играют две основные политические партии, которые, побеждая на выборах, поочередно приходят к власти; система «двух с половиной партий» – когда каждая из двух наиболее крупных партий не может получить большинства  в парламенте и одна из них создает коалицию с третьей для формирования правительства (типично для современной Германии); полипартизм – три и более партий с приблизительно одинаковым по численности электоратом, каждая из которых не способна длительный период получить поддержку большинства в парламенте и вынуждена формировать правительственные коалиции (такие системы существуют в Италии, Франции, Бельгии, Нидерландах и др.). Прошу не забывать важнейший и существенный момент подлинной многопартийности: приблизительно одинаковый по численности электорат каждой из партии, представленной в парламенте.

До 15 января 2012 года мы не имели ни одного из трех перечисленных типов многопартийной системы. У нас был однопартийный парламент. Соединение бывших «Отана», «Асара», Гражданской и Аграрной партий в «Нур Отан» породило, по существу, партию-авангард, которая оказалась вне конкуренции. С одной стороны, это хорошо: единый режим работы парламента и правительства, эффективное законодательное обеспечение реформ – все работает достаточно эффективно. Для рыночной модернизации страны – идеальный парламент! Для строительства гражданского общества – не совсем. С другой стороны, все мы знаем из советской истории, к чему может привести политическая монополия. Вспомните коммунистические «выборы» на безальтернативной основе – к нормальному политическому процессу они отношения не имели. Не дает гарантий и многопартийность, если она представлена так, что «руководящую партию» окружают партии-сателлиты (что было в социалистических странах Восточной Европы в эпоху «холодной войны»). Так что Казахстану еще предстоит построить многопартийную политическую систему. И это главная задача вновь избранного мажилиса – формировать новую плюралистическую систему в высшем законодательном и представительном органе страны.

– Понятно, что даже победившие на выборах партии не смогут реально оппонировать парламентскому большинству в лице «Нур Отана». В чем тогда вы видите причину небывалой политической активности в прошедшей электоральной кампании? Возможность получить трибуну для будущей агитации или важен, как говаривал поручик Ржевский, не результат, а сам процесс?

– Вы абсолютно правы: «Нур Отан» имеет не только необходимое большинство в принятии законов и актов, но и конституционное большинство. Даже если объединятся «Ак жол» (8 депутатов), КНПК (7 депутатов) и 8 депутатов от Ассамблеи народа Казахстана. Но я надеюсь, что «Нур Отан» будет формировать новую политическую культуру. Мы же сами все время твердили, что нужна конструктивная оппозиция. Неплохо было бы для начала, скажем, председательство в двух комитетах мажилиса отдать «Ак жолу» и КНПК. Это будет великодушно со стороны победившей партии и сигнал обществу, что лозунги единства народа не слова, а конкретные дела. Ведь народ избрал свой представительный орган. Я тоже заинтригован небывалой, как вы выразились, политической активностью. Еще Хантингтон говорил, что резкий подъем политического участия граждан приводит к росту политической нестабильности. Но я убежден, что бывают исключения в этом ряду. Казахстан как раз славится стабильностью, и люди дорожат этим, а также межнациональным миром и согласием, безопасностью и уверенностью в завтрашнем дне. Казахстанцы выразили свое отношение к этим непреходящим ценностям 15 января 2012 года.

Что касается процесса, а не результата, то этим курсом шли Партия патриотов, «Ауыл», «Адилет». Знаете, когда партия набирает 0,89% (57 тысяч голосов), то есть в три раза меньше, чем официальная численность партии, то здесь комментировать нечего.

– Вы имеете в виду Партию патриотов? Вы слышали, что Гани Касымов тоже заявил, что необходимо пересчитать голоса по его партии. Он мотивирует это тем, что на президентских выборах он набрал 160 тысяч голосов, а Мэлс Елеусизов – 90 тысяч. Дескать, эти голоса автоматом должны были всплыть и на прошедших парламентских выборах…

– Если приплюсовать еще 412 тысяч голосов, которые Гани Касымов получил на президентских выборах 1999 года, то его партия преодолевает семипроцентный порог на прошедших выборах в мажилис. Несерьезно все это. Касымову недавно исполнилось 60 лет. Надо в этом возрасте вести себя не как Жанболат Мамай.

– Проигравшая выборы оппозиция заявляет о намерении «резко изменить курс борьбы». Что, на ваш взгляд, стоит за такими заявлениями? Уже состоявшиеся акции протеста, правда, на Болотную площадь не тянут, даже по нашим масштабам, но процесс пошел. Могут ли повлиять российские тенденции на ситуацию в Казахстане? Согласны ли вы видеть в этих процессах «руку Вашингтона», как это делает кандидат на пост президента России?

– Нет никакой «руки Вашингтона» ни в России, ни в Казахстане. Наличие протестного электората – это внутренний процесс. Вопрос в другом – какой процент электората охватит возмущение и разочарование, способные вывести их на улицы и площади? Российские тенденции могут влиять на казахстанскую ситуацию. И наши казахстанские события в той или иной мере могут влиять на Россию. Жанаозен, например,  наиболее мощно и системно освещался именно в российской прессе.

ОСДП имеет полное право изменить курс борьбы. В рамках Конституции и законов. Демократия – это власть большинства, уважающего права меньшинства. Большинство (а в мажилисе сейчас большинство – это «Нур Отан», «Ак жол» и КНПК) уважает право ОСДП на проведение мирных митингов и демонстраций, тем более что это право дано Конституцией. Но меньшинство должно уважать права большинства и признать итоги выборов.

– Много шуму наделало ваше последнее выступление в Лондоне. Вопросов много, но главный из них: почему вы так настойчиво продвигаете на пост президента Тимура Кулибаева?

– Для начала расскажу одну старую притчу. Приезжает Папа Римский в один городок, и журналисты его спрашивают: «Как вы относитесь к домам терпимости?». Папа Римский отвечает: «А разве у вас есть дома терпимости?». На следующий день газеты выходят с аншлагами: «Первое, что спросил Папа Римский: есть ли у нас дома терпимости?»

Я выступал в Королевском институте международных отношений (Chatam house), и мне задали вопрос: «Кулибаева называли одним из преемников президента. Теперь президент отправил его в отставку. Это конец его карьеры? Будет ли он в будущем преемником?» Я ответил, что слово «преемник» не совсем верное и точное, поскольку Казахстан – не монархия и пост президента не передается по наследству. В будущем предстоит ожесточенная борьба за президентский пост. Кулибаеву 45 лет, и в отличие от миллионов других граждан страны он имеет гораздо более мощные позиции изначально, чтобы вести эту борьбу или влиять на конечный результат. Ни один олигарх не останется в стороне и будет так или иначе влиять на конечный результат. Вот, собственно, и все. И опять, как в прошлый раз, информагентства вышли с заголовками: «Ертысбаев вновь назвал Кулибаева в качестве претендента на пост президента». Что-то в этом роде. Я уже давно не обращаю внимания на «театрализацию» политического процесса, которую устраивают у нас в Казахстане многие СМИ. Видимо, процесс лишен развлекательности и журналисты (вернее, главные редакторы) предпринимают все возможное для превращения реальности, которая лишена развлекательности, в нечто развлекательное.

– Почему в ходе подготовки к этим выборам не состоялся ваш проект преобразования союза «Атамекен» в партию? Это проект, рассчитанный на будущее?

– Считаю, что бипартизм был бы для Казахстана самой оптимальной и эффективной системой. Ум – хорошо, а два – лучше. Я не прогнозировал, а предлагал обсудить возможность появления в Казахстане  двухпартийного парламента (в сложившейся конкретно-исторической ситуации этот вариант пока невозможен). Но центральная власть и элита могли инициировать этот процесс, который я обозначил как «революцию сверху». В развитых демократиях бывают кризисы, но исключены нестабильность и хаос. Потому что одну партию власти сменяет другая, круг замыкается и начинается новый этап дальнейшего движения и развития страны.

– Получается, что вы не верите в многопартийный парламент в Казахстане?

– Переиначив старую русскую пословицу, так скажу: «Что французу и итальянцу хорошо, то казаху смерть». Я не верю в эффективность подлинно многопартийного парламента на данном отрезке истории. Давайте представим себе такую картину: в мажилис прошли бы «Нур Отан», «Ак жол», КНПК и еще ОСДП, КПК, «Руханият» и «Алга» (при условии, что ее зарегистрировали). Весь спектр мнений и позиций, как любят говорить в этом случае. Ни одна партия не имеет большинства и электоральная поддержка одинаковая. Неизбежность коалиций? Да у нас нет политической культуры ведения дискуссий и споров! Какие там коалиции?! Скажите, положа руку на сердце, смог бы в реальности у нас существовать такой парламент? Нет, конечно. А если бы и был избран именно такой парламент, то он был бы недееспособным и был бы неминуемо распущен главой государства. Да у нас был такой парламент, если уж называть вещи своими именами. В марте 1994 года избрали Верховный Совет 12-го созыва, который называли «первым профессиональным парламентом Казахстана». Тогда выборы проходили только в одномандатных округах. Прошли депутаты от Партии народного единства Казахстана (ПНЕК), Социалистической партии, партии «Народный конгресс Казахстана», Компартии. Многие депутаты не указывали своей партийной принадлежности. Никакой партийной дисциплины не было. Кто в лес, кто по дрова, коротко говоря. За год парламент принял всего 7 законов. Никакой законодательной поддержки правительству не было. Между тем Казахстан после распада Союза потерял 40% ВВП, заводы стояли, экономика не работала. Ситуация была катастрофической. У президента была альтернатива: продолжать путь западноевропейской демократии, либеральной свободы без границ (то есть пустить страну в русло хаоса и распада) или строить управляемую демократию (сначала экономика, а потом политика). Был избран второй путь, и мы неплохо прошли все эти годы независимости. Но наступают новые времена. Народ и общество в ожидании перемен. Этим я  также объясняю карт-бланш, выписанный «Нур Отану» казахстанским народом. Потому что реально нет другой политической силы, которая может провести «революцию сверху», продолжить реформы, сохранить стабильность и устойчивое развитие страны.

Петр КАРАВАЕВ, Астана