Избиратели хотят знать про курс

Напомним, что премьер высказал недовольство чрезмерным укреплением казахстанской валюты, которое «сказывается на нашей конкурентоспособности». В ответ г-н Марченко заявил о дальнейшей ревальвации тенге в обозримом будущем, поскольку, дескать, никто из экспортеров «пока не жаловался» в Нацбанк.

Как бы то ни было, и в этой теме журналистам вместе с читателями в очередной раз приходится разбираться самостоятельно. Для начала из выкладок аналитиков центрального банка попробуем оценить масштаб потерь экспортеров за счет так называемой курсовой разницы.

Как пояснила директор департамента исследований и статистики Нацбанка Гульфайрус Шайкакова в своем интервью «Казправде», за 9 месяцев прошлого года приток иностранной валюты от экспорта нефти и газового конденсата увеличился на $10 млрд (58%) по сравнению с тем же периодом 2009 года, по черным металлам — на $1 млрд (43%), цветным металлам — более чем на $1 млрд (47%), а от экспорта всех товаров — на $14,5 млрд (49%).

Согласно сведениям Нацбанка, на 1 января прошлого года обменный курс был на уровне 148,46 тенге, а к 1 октября — 147,57 тенге, то есть доллар подешевел на 0,89 тенге. Умножив эту величину на прирост притока иностранной валюты за 9 месяцев, указанный г-жой Шайкаковой, получим вполне ощутимую потерю экспортеров от курсовой разницы за этот период — 12,9 млрд тенге. Но этот результат получился только от величины прироста валютной выручки за указанный период.

Если же взять объем всего экспорта из Казахстана за прошлый год — $59,2 млрд и принять во внимание, что обменный курс 31 декабря был на уровне 147,40 тенге, то суммарные потери за прошлый год от курсовой разницы достигают 63 млрд тенге!

Ну а если учесть, что к 20 февраля курс оказался уже на отметке 146,19 тенге, то есть снизился по сравнению с 1 января прошлого года на 2,27 тенге, то масштаб потерь экспортеров тянет уже на $1 млрд.

Поэтому можно представить себе, какие усилия прилагают сейчас сырьевики и их лоббисты для того, чтобы заставить Нацбанк притормозить ревальвацию казахстанской валюты или же сменить г-на Марченко на более лояльного им главного банкира!

Тогда и сейчас — разные вещи

В интервью г-жи Шайкаковой отметим также вполне близкое к реальности суждение о том, что «решение Национального банка о переходе к режиму управляемого плавания очень многими воспринято как возможность проведения девальвации после завершения срока действия установленного валютного коридора».

Однако, по ее мнению, «текущая ситуация не имеет аналогии с ситуацией 1999-го и 2009 годов, когда спрос на иностранную валюту на внутреннем рынке значительно превышал предложение».

Кроме того, в апреле 1999 года вместе с девальвацией одновременно был совершен переход к политике плавающего обменного курса. Теперь же «Нацбанк предпринимает необходимые шаги по сворачиванию антикризисных мер», включая отмену валютного коридора, который был временной и вынужденной мерой.

На эту же тему она высказалась и в интервью «Деловому Казахстану», вполне справедливо заметив, что «формирование валютного курса — сложный многофакторный процесс, обусловленный взаимосвязью национальной и мировой экономики и политики», а «при прогнозировании валютного курса следует учитывать достаточно большое множество курсообразующих факторов и их влияние на соотношение валют в зависимости от конкретной обстановки». Эти факторы она разделила на «фундаментальные, политические, технические, психологические, специфические», подчеркнув, что «все они имеют разный вес и разное направление: одни из них давят на курс вниз, другие поднимают его вверх».

Отсюда нетрудно сделать вывод о том, что шеф г-жи Шайкаковой — глава Нацбанка Григорий Марченко — в своих публичных суждениях в пользу укрепления тенге достаточно однобок, ибо апеллирует в основном лишь к одной группе факторов — фундаментальных.

Столь же прямолинейна и тактика центрального банка на рынке, где им покупаются значительные объемы иностранной валюты, а избыток тенговой ликвидности стерилизуется за счет продажи банкам ГЦБ. В итоге растет государственный долг, выпущенный в ГЦБ, вместе с расходами Нацбанка на стерилизацию, а его международные резервы вместе с активами Нацфонда пополняются «дефекталом» вопреки известным установкам «Ак орды» на этот счет.

Учитывая, что в январе и начале февраля такая политика обошлась Нацбанку в $3 млрд, представляющих собой нетто-покупку на валютном рынке, при сохранении этих темпов можно предположить, что за этот год будет приобретено порядка $25 млрд!

С учетом даже нынешней низкой доходности по ГЦБ Нацбанка (нотам) на уровне 1,3% годовых для стерилизации соответствующей тенговой массы ему придется потратить на эти цели около 50 млрд тенге. Для сравнения: чистая прибыль Нацбанка в 2009 году составила 34,2 млрд тенге при нетто-затратах по операциям с ГЦБ 3,8 млрд.

С цифрами не поспоришь

Г-жа Шайкакова также доходчиво показала, какой огромный выигрыш получили экспортеры сырья за счет девальвации тенге. По ее данным, мировые цены на нефть поднялись с $44—45 в начале 2009 года до $95—96, медь — с $3200 до $9900, алюминий — с $1500 до $2500, цинк — с $1200 до $2400, свинец — с $1100 до $2600.

Именно эта бодрая динамика, судя по всему, и дала основание аналитикам Нацбанка сделать весьма опасное для будущего предположение: «...Даже при довольно слабых темпах роста мировой экономики цены на сырьевые ресурсы могут оставаться на высоких уровнях». Напомним, что всего несколько лет назад сторонники такой модели получили жестокий урок в виде резкого падения цен на сырье в конце 2008 года, хотя наша газета еще за несколько лет до этого предупреждала о возможности совпадения такого спада с финансовым кризисом.

Еще удивительнее выглядит другой прогноз от главного аналитика Нацбанка: «Рост цен в еврозоне и США будет способствовать ослаблению валюты этих государств и, соответственно, дальнейшему укреплению тенге»! Дело в том, что Нацбанк, как признал недавно г-н Марченко, в нынешних условиях не способен таргетировать инфляцию, тогда как центральные банки США и стран еврозоны вполне успешно проводят в жизнь свою политику по сдерживанию инфляции.

А цель Нацбанка сейчас, как выясняется из интервью его представителя, «позволить тенге укрепиться и постепенно достичь равновесного, т.е. «комфортного», для экономики уровня, а также чтобы увеличить золотовалютные активы и обеспечить долгосрочную стабильность на валютном рынке».

Остается лишь заметить, что такая стабильность на рынке была довольно долго — до того момента, пока г-н Марченко не объявил о февральской девальвации тенге. А ведь он мог этого и не делать, если бы пошел «честным» путем в этой сфере по примеру Сергея Игнатьева, главы Банка России, признанного недавно лучшим в Европе в нынешнем году, по версии журнала The Banker. Неудивительно, что прилагательное «лучший» уже давно не звучит с Запада и в отношении нашего Нацбанка и г-на Марченко, хотя в первое его правление этот комплимент гораздо чаще адресовался нам, чем россиянам.