Светлой памяти Розы БАГЛАНОВОЙ

Живая легенда казахской песни

В Казахстане нет ни одной семьи, где бы ни знали Розу Тажибаевну БАГЛАНОВУ. Живая легенда казахской песни, олицетворение народа и страны прошла Великую Отечественную войну с первых и до последних ее дней, была на всех фронтах, пела под свист пуль в окопах, землянках, на передовой. Своими песнями воодушевляла бойцов на подвиги, вселяла веру в победу. Однажды, когда маленькая казашка в очередной раз пела на линии фронта, фашисты испугались, подумав, что «русские» пошли в атаку. Она вытаскивала раненых солдат с поля боя. Встречалась со всеми маршалами Советского Союза, в том числе с легендарными командирами Коневым и Рокоссовским, два раза была дома в гостях у Сталина. До рейхстага не дошла всего 70 км. Ее завораживающий голос покорил миллионы сердец, сценой для ее выступлений служили танк, ящики в окопах, сельские клубы, стадионы, сочные джайлау, пшеничные поля, буранные зимовки, лучшие концертные залы и дворцы мира, ей рукоплескали и солдаты, и простые люди, и представители самых высших эшелонов власти.

Самородок степей

– Роза Тажибаевна, из какой вы семьи?

– У моего отца были две жены. Одна татарка, другая – казашка. Папа в совершенстве знал английский, французский, немецкий, фарси, арабский, узбекский, казахский, русский языки. В октябрьскую революцию служил в Бухарском эмирате, был в высоком офицерском чине. У нас было двое детей. Я – от мамы-казашки и братик – от мамы-татарки. Братик погиб на фронте в 1943 году. Он был связистом.

– С какого возраста вы стали петь?

– Я пела народные пени и танцевала с четырех лет, да так, что никто не мог меня остановить. В шесть лет участвовала в детской олимпиаде, получила первую премию. Потом участвовала в девять, одиннадцать, четырнадцать лет и всегда выходила на первое место.

– И после школы пошли учиться в консерваторию?

– Да нет. Сначала поступила в Кызылординский педагогический институт, а на третьем курсе поехала в Ташкент и там хотела поступить в текстильный институт, но помешал его величество случай.

В Ташкенте у нас были родственники, и я часто пела для них прямо во дворе дома. Однажды во время моего «концерта» кто-то постучал в калитку. Я побежала открывать. Смотрю, стоит большой человек в черном костюме. Это, оказывается, был Кары Якупов – Шаляпин Востока. Говорит мне: «Приди, доченька, завтра в десять часов. Я директор филармонии». Я пошла. Когда начала петь, вся филармония молча слушала меня, а потом бурно аплодировала. В тот же день я выступила на съезде хлопкоробов. Затем известная узбекская певица Тамара-ханум попросила Якупова: «Дайте этот самородок мне, я хочу из нее сделать главную солистку ансамбля». И действительно сделала.

…После концерта за кулисы пришел среднего роса человек с красной папкой в руках, сделал мне комплименты: «Ты понравилась моей жене, приглашаю тебя завтра к себе в гости». Как выяснилось, это оказался первый секретарь ЦК Узбекистана Усман Юсупович Юсупов. Он дал мне квартиру, я перевезла туда своих мам и столетнюю бабушку. В перспективе у меня была учеба в Московской консерватории, но вдруг началась война, и в один миг рухнули все планы.

«Роза спасла мне жизнь»

 – Вы прошли войну от и до?

– Да. Начиная с 17 августа 1941 года до победного конца. Я была на всех фронтах и всего 70 километров не дошла до Берлина. Победу встречала в Москве. Вы не представляете, что там происходило в эти радостные дни! Я стояла и пела по 15 часов в сутки! Горлом кровь идет, а пою, потому что без меня весь ансамбль, а это 26 человек, будут сидеть без работы.

– А на фронте где пели, и какие песни?

– Везде, где получится, но в основном в окопах, землянках, на передовой. Пела все военные, фронтовые песни – «Огонек», «Катюшу», «Синий платочек», «На солнечной поляночке», «Самовары и самопалы», «Тальянку», «Темную ночь» и многие другие. Кстати, «Темную ночь» я исполнила раньше, чем Марк Берне, вот так.

Однажды стою, пою и вижу, как качнулся ствол фашистского танка и снаряд летит в нашу сторону. Сколько на моих глазах пало бойцов на полях сражений – не сосчитать. Я обычно была с медсанбатом. Легко раненные солдаты приходили на перевязку, а заодно слушали песни.

Как-то во время атаки мы нечаянно перешли линию фронта, и такой втык получили от генерала. «Я, – говорит он, – своих разведчиков не могу туда послать, как вы там оказались?».

Шел 1943 год, приходилось сражаться за каждую пядь земли, идти на запад шаг за шагом. Однажды меня по узенькой дорожке привезли в длинный-предлинный окоп. Кругом мины. Я пела во весь голос, и тут прибегает капитан и говорит: «Сестра, пожалуйста, потише пойте, а то фашисты думают, что мы с вашей песней идем в атаку». Меня наши опустили только с заходом солнца, потому что немцы, оказывается, услышав мой голос, приготовили самых лучших снайперов-стрелков, чтобы сразить меня.

– Роза-апай, вы не только давали концерты, но и вытаскивали раненых с поля боя…

– На войне приходилось делать все, и тем более, вытаскивать раненых, когда не хватало медперсонала. На спине автомат, на руках – плащ-палатка. У меня размер ноги 32-й, но таких солдатских сапог не было, и я носила 40-43 размеры. Ноги обматывала двумя-тремя портянками, чтобы не потерять сапоги.

Много лет спустя после войны, я давала в Крыму сольный концерт. Весь зал был в цветах. Когда я спела последнюю песню «Ах, Самара-городок», на сцену, опираясь на костыли, вышла безногая женщина и громко, взволнованно, со слезами на глазах произнесла: «Вот я стою перед вами. А если бы не Роза Багланова, я бы навсегда осталась на поле боя. Она спасла мне жизнь!». Затем, повернувшись ко мне, спросила: «Ты же говорила медбрату, давай, заберем ее, а то я скажу начальнику медсанбата? Говорила? Я слышала, ты так говорила!». Дело в том, что медбрат думал, что она уже не дышит и не хотел ее брать, так как было много раненых, которых надо было срочно перетаскивать в санчасть. При этих словах женщины весь зал встал, и все плакали.

В гостях у Сталина

 – Вы не раз встречались с Коневым, Рокоссовским и другими маршалами Советского Союза, а также со Сталиным. Расскажите, пожалуйста, более подробно об этих встречах.

– С Иваном Коневым встречалась весной 1943 года на Украине. Он пригласил меня на майский праздник, а за день до этого наградил меня медалью «За боевые заслуги» и спросил: «Красавица, а мы можем 1 Мая встретить вместе?». Я говорю, можно, товарищ командующий. Но праздник был условный, все жили с мыслями о фронте, без конца звонил телефон, командиры докладывали обстановку на передовой.

А с Константином Рокоссовским встретилась 22 февраля 1945 года в Минске. Отступавшие немцы почти полностью разбомбили город, здесь не было ни одного целого здания. Кругом, прямо на земле, лежали раненые, и мы давали им концерты. После очередного нашего выступления нас пригласил к себе Рокоссовский. Там меня наградили еще одной медалью «За боевые заслуги». Оказывается, Конев сказал Рокоссовскому, Костя, пригласи к себе такой-то ансамбль, там увидишь одну маленькую солистку, уж очень хорошо она поет.

Познакомившись со мной поближе, Рокоссовский произнес: «Знает Ванька, кого приглашать. Вы сейчас красивая, молодая Розочка Багланова, а будет время – станете гордостью советского искусства».

Через четыре года после войны, я на международном фестивале получила первую премию наряду с Майей Плисецкой, Растроповичем, Игорем Ойстрахом, Игорем Безродным, Казаковым, балериной Галией Измаиловой… Это событие как раз совпало с 70-летием Сталина. Юбилею вождя народа было посвящено большое совещание, на которое прибыли все маршалы Советского Союза. На праздничном концерте пели я, Сергей Лемешев, Иван Козловский, Леонид Утесов, Клавдия Шульженко. Все пели по одной песне, а мне достались две – «Мечта девушки», «Домбра», и еще по просьбе Сталина я исполнила «Ах, Самара-городок». После концерта был фуршет, на котором Рокоссовский сказал мне: «Умница, что я вам говорил?» и предложил маршалам поднять тост за меня.

После этого я у Сталина два раза была дома в гостях. Были Лемешев, Козловский, Берия, Хрущев, Маленков. Пели русские народные песни «Эй, ухнем», «Ах, ты, душечка», «Степь, да степь кругом» и другие. Сталин тоже пел, у нег был очень красивый баритон.

– А как жил вождь народа?

– Очень скромно. Дома ничего не было, кроме портрета на стене, где он с Лениным сидит на диване. Зато на столе было все, что хочешь.

– Интересно, как он вел себя на светских вечеринках, о чем говорил?

– Он много не говорил, пел. Мы сидели рядом, и он, откинувшись на спинку стула, внимательно посмотрел на меня. Я сделала вид, что не замечаю. У меня были длинные волосы до пят, я заплела их в две косы, и они лежали на полу. Сталин сказал: «Как косы украшают женщину!» – вот и весь комплимент.

Я тоже вела себя скромно, потому что меня до этого визита к нему предупредили: когда будешь у него в гостях, по сторонам не озирайся, не разглядывай дом, не перебивай его, не задавай никаких вопросов, не говори много слов, а когда будешь уходить, не тряси его руку, а только мягко пожми и скажи: «Спасибо. Мы счастливы, что с вами побыли. Живите долго, на счастье советского народа» и все!

– Были слухи, что Берия из-за вас на шесть лет посадил в тюрьму администратора Москвы Позднина. За что?

– Как я уже говорила выше, после войны мы в Москве почти сутками были на сцене, в день давали по десять концертов. Однажды ко мне подошел Позднин и взволнованно сказал: «Розанька, Берия нас приглашает, Берия!». Но в тот день у меня как назло поднялась температура до 38,8 градусов. Пришел разбираться генерал, военный врач из КГБ. В общем, Позднина посадили за то, что не «уберег Розу Багланову», поняла? Вот так Берия «позаботился» обо мне.

– По поводу знаменитой вашей песни «Ах, Самара-городок»… Когда вы ее поете, такое ощущение, что вы хорошо знаете этот город, живете в нем…

– К сожалению, в Самаре я ни разу не была. Меня приглашали на ее 200-летие, но я в это время была за границей.

Мое счастье – мой народ

 – Роза-апай, ваша жизнь полна побед. А поражения у вас были?

– Поражения? Трудно сказать, жаным. Когда я в 1956 году толкнула Хрущева, который хотел обнять меня, я не получила звания народной артистки СССР. Получила только через полтора года после этого случая. Других поражений не помню. Кажется, не было.

– В чем заключается счастье Розы Баглановой?

– Мое счастье – мой народ, покой моего народа. И моя семья. У меня сын Тажен, замечательная, прелестная, похожая на француженку сноха Марал, внуки.

– Чем вы сейчас занимаетесь?

– Готовлю народные и камерные песни, потому что сейчас песня – не песня, десять раз дно и то же и музыка – мпа-мпа-мпа. Ни музыки, ни слов хороших нет, которые бы тронули сердце человека. В прошлом году создала Центр культуры имени Розы Баглановой для поддержки золотых голосов.

– Как вы думаете, у нас еще будут Розы Баглановы, Бибигули Тулегеновы, Ермеки Серкебаевы, Алибеки Днишевы?...

– Может, будут еще лучше, но лет через 50.

– Вы по-прежнему выглядите потрясающе. Наверное, делали пластическую операцию?

– Что вы, никогда в жизни! Это мне Бог дал такую внешность. Любая пластическая операция все равно видна, ее следы никак не скроешь. Правда, долгое время пользовалась косметикой, которую готовила одна женщина по имени Елена Сергеевна для жен Сталина и членов политбюро. К сожалению, она умерла. Помню, когда я уезжала во Францию, попросила рецепт, но она ответила: «Розанька, я думала, ты умнее. Это же мой хлеб…». Мне стало так стыдно, я чуть не провалилась сквозь землю.

Торгын НУРСЕИТОВА,

 11 марта 2006 год