Наша техника должна спасать, а не вести к чрезвычайным ситуациям - вице-министр по чрезвычайным ситуациям РК

Так случилось, что встреча наша в Астане прошла после недавней трагедии с бензовозом в Алматы. И, естественно, первый вопрос об этом.

– Как это возможно, что по центру Алматы стоят заправки и разъезжают несертифицированные китайские бензовозы?

– Ну а если бы бензовоз на окраине в девятиэтажку въехал? Кому от этого лучше? Во всем мире заправки стоят там, где им надо стоять. Просто соблюдаются все условия их эксплуатации. Даже запаха бензина нет. Но сразу скажу, что китайские бензовозы вне компетенции МЧС. К тому же говорить, китайские ли тормоза виноваты или с водителем что случилось, – преждевременно. Работает комиссия, возбуждено уголовное дело. Ведь всякое могло быть, вплоть до временной потери сознания. Не факт, что и комиссия найдет истинную причину, если только не обнаружит явных дефектов техники.

– Несколько лет назад на речке Большая Алматинка тоже китайский самосвал насмерть сбил людей на остановке. Можно сделать, чтобы такая техника все же была в компетенции МЧС?

– Нет, нельзя. МЧС за все отвечать не может. Эпидемии – это тоже ЧС, но за них отвечает Минздрав, у него специалисты, база знаний и средства реагирования на это. Железная дорога и авиация – тоже опасны. Но они подконтрольны Министерству транспорта и коммуникаций. А иначе и функции Минтранскома, и дорожной полиции, и техосмотра придется передавать МЧС. Это невозможно. Не полезет же МЧС под каждый автомобиль заглядывать?! Есть автотранспортное предприятие, на котором эта техника работает, техслужбы, которые ее проверяют. Куча народа задействована.

Ответственность за безответственность

– Может ли МЧС предотвратить опасное уплотнение застройки Алматы? Вот громадное 15-этажное здание выстроили почти на тротуаре на пересечении улиц Наурызбай батыра и Шевченко. Подземный паркинг не вместит всех машин. Там, вблизи Больницы «скорой помощи», нет парковок, автомобили загораживают проезд неотложкам...

– Отвечаю: в государстве прописаны все нормы, касающиеся безопасного строительства и проживания. Есть СНиПы, где сказано, что и как строить. Есть государственный архитектурно-строительный контроль при Министерстве регионального развития. Есть акиматы, которые выдают земли и смотрят, как вписывается туда проект. Каждый должен делать свое дело.

– А за что тогда посадили сотрудника ЧС, когда водой снесло поселок Кызылагаш? Вы считаете, это справедливо?

– Справедливо – несправедливо, решает суд. Раз суд высшей инстанции отменил потом этот приговор, значит, посадили несправедливо. Ему вменялось в вину якобы невыполнение оповещения этого населенного пункта. Но доказали, что он все сделал правильно. А беда была в том, что это гидросооружение находилось в частной собственности, а это питьевая вода, и с него молотили деньги – чуть ли не 6 миллионов долларов в год. И ни копейки не вкладывали в его ремонт. Вот где корень зла. Если б на плотине аварийный водосброс работал, то трагедии бы не случилось. А пришла большая вода, ее выпустить было нечем. Она хлынула через край, промыла плотину. И таких сооружений по стране было множество. Это проблема Комитета по водным ресурсам. Только после трагедии они вместе с местными исполнительными органами обследовали все плотины и выявили 279 бесхозных, которые вообще ни за кем не числились! А 862 плотины подлежали ремонту. Но неужели для этого нужна была такая трагедия? Должны же люди, в конце концов, обеспечивать требования безопасности и нести за это ответственность! Ну что нам теперь – ходить и говорить: «Мужики, вы третий стакан водки не пейте, а то помрете?».

Ты зачем туда лез?

– Сейчас в Парламенте дорабатывается новый Закон «О гражданской защите», что в нем главное?

– Что каждый должен иметь свою степень ответственности. Если мы будем каждому пальцем тыкать, то не добьемся этой культуры безопасной жизнедеятельности. В цивилизованных странах все связано со страховкой. Начинается с мелочей: зимой в гололед на скользкой подошве на улицу никто не пойдет. Потому что если он ногу сломает, то в страховой компании скажут: ты сам виноват, зачем такие башмаки надел? Мы тебе ничего платить не будем. Почему там все ремни безопасности в автомобилях пристегивают? Потому что если попал в аварию и докажут, что не был пристегнут, то страховочку-то он не получит. Думать надо о своей безопасности.

А у нас зимой, когда между Усть-Каменогорском и Талдыкорганом дороги замело, мы по всем радиостанциям предупредили: граждане, не выезжайте на эту дорогу! Эсэмэски разослали, ГАИ дорогу перекрыла! Но вопреки всему люди заехали туда и застряли! А потом говорят: мы пить хотим, есть, теплый туалет хотим! Там по 5 метров снегу навалило, танки не проходят, ветер 20 метров в секунду дует, на вертолете не подлетишь. Три с половиной тысячи человек с заметенных дорог наши ребята за неделю вытащили! А рядом – ни наших частей, ничего нет. Только добраться сколько времени понадобилось. Так ты себя побереги! Хорошо, у нас трэколы российские с надувными колесами, «Нивы Марш» уже есть, которые по большому снегу проходят, ни один человек не замерз у нас на дорогах. Но чего это стоит! Миллионы на технику, экипировку, обучение. Так они еще говорят: а вы наши машины достаньте! А ты зачем туда лез?

– Сопоставимы ли сейчас по уровню развития МЧС России и Казахстана?

– Сопоставимы, потому что если брать по оснащенности на единицу населения, то мы где-то близки. У нас была возможность изучить разные модели – американские, европейские, азиатские. И мы поняли, что нам ближе всего российская модель. По оценке ООН, российское МЧС считается лучшим в мире. Но какие-то вопросы мы даже быстрее решали. Так, пожарные службы в состав МЧС у нас вошли раньше, чем в России.

Но есть и то, в чем мы их никогда не догоним. Им досталась вся материально-техническая база гражданской обороны СССР. Честь и хвала им, они на этой базе сделали научные институты, прогнозные центры «Антистихия». Они вложили много средств в создание так называемого корпуса чрезвычайного гуманитарного реагирования. И теперь, участвуя в программах ООН, связанных с доставкой и конвоем гуманитарной помощи, разминированием, этот корпус хорошо зарабатывает.

Спаситель – огнетушитель

– А как нам выработать эту культуру безопасной жизнедеятельности?

– Вот житейский пример. Я как-то читал пожарные сводки. Пожар – один-три квадратных метра, но погибли люди. Стал разбираться: почему? Задохнулись от угарного газа. Так не пойдет, думаю. Сколько стоит огнетушитель? 3–4 тысячи тенге. Покупаю три огнетушителя, семью свою построил и показываю: огнетушители порошковые, ничего не портят – ни шторы, ни мебель, ни посуду. Тушить можно все, даже электрические провода. Работает очень просто: выдергиваешь предохранитель, нажимаешь на спуск. Проинструктировал, поставил, забыл. Тут крик, шум-гам – 4 часа утра, на верхнем этаже горит. Выскакиваю в подъезд с тазиком с водой. А там – стойкий запах бензина. Стоп, думаю, бензин – водой? И все это на меня?.. Вспоминаю, есть огнетушитель. Оказывается, там жил бизнесмен, конкуренты его дверь ватой обложили и подожгли. Если бы я не потушил, там с верхних этажей люди уже с балконов прыгать собирались – потому что, когда горит бензин, наверху вообще жизни нет. Бабуля одна выглянула посмотреть: ей в нос как дал угарный газ, она тут же и упала. Пожарные приехали быстро, но все равно прошло минут 15. За это время могли бы трое-четверо погибнуть, да и пожарные налили бы столько воды, что квартирам бы кранты пришли. Так один огнетушитель спас несколько жизней и несколько квартир от потопа. Что мешает каждому нашему гражданину купить хотя бы один огнетушитель и научить пользоваться им своих близких и детей? Сегодня еще маски есть – небольшой пакетик, который позволяет 20 минут дышать угарным газом. Ведь чаще люди гибнут не от огня, а от этого газа. А маску надел, и 20 минут есть, чтобы выйти из любой опасной среды. Стоит она копейки.

– А как вы оснащаетесь? Какую технику приобретаете?

– Наша техника должна спасать, а не вести к чрезвычайным ситуациям. Пожарные автоцистерны, пожарные рукава мы сегодня процентов на 70 делаем у себя в Казахстане. В Уральске, Костанае, Семее. За рубежом покупаем только машины, в которых использованы новые технологии и которые не производят у нас.

Мы построили Коксарайский контррегулятор, он вмещает 3 миллиарда кубов воды. Раньше куда попало ее сливали – то в притоки Сырдарьи, то с большими боями в Арнасайскую впадину в Узбекистан. Узбеки не хотели воду принимать. И у нас под угрозой больше 400 населенных пунктов стояло – около 750 тысяч человек. Каждую весну на Сырдарье мы боролись с паводком. По месяцу ползали на животах, взрывали и разгребали лед. Сейчас 3 миллиарда кубов воды работает на полив, и угроза затопления населенных пунктов снята. Другой проект начинаем на Хоргосе – громадную плотину для защиты от селевых потоков. Вот это наша работа, наша территория ответственности.

Астана – Алматы