Эксперты такую динамику объясняют по-разному. Так, высокая доля зарплаты в ВВП объясняется значительным повышением уровня социальной поддержки населения в 2009–2011 годах, а также ростом мировых цен на нефть, который позволил увеличивать зарплаты без повышения производительности труда.

Не следует забывать, что производительность труда – главный фактор стабильного роста экономики. Тем более что в Казахстане на протяжении вот уже почти сотни лет этот показатель оказывается в 4–5 раз ниже, чем в развитых странах. По подсчетам консалтинговой компании McKinsey, за последние десять лет производительность труда в Казахстане выросла в 1,7 раза, но все еще кратно отстает от лучших мировых показателей. В частности, составляет лишь 28 процентов от уровня США. Мы спросили у специалистов, с чем может быть связана такая ситуация.

– Безусловно, тому есть несколько причин, – говорит финансовый аналитик Алдамберген Кудияров. – Начнем с того, что именно в Казахстане, а не в какой-нибудь другой стране мира, на протяжении 70 с лишним лет осуществлялся эксперимент под названием «советская власть», когда режим наглядно демонстрировал особенности своего учения, морально и физически уничтожая наиболее прогрессивную, мыслящую часть населения. Тем временем пять десятков стран, в которых живет «золотой миллиард», в XX веке социалистических экспериментов над собой не ставили и связанных с ними страшных людских потерь не понесли. Потому и процент высококачественной рабочей силы там значительно выше.

Переход к рыночной экономике лишь отчасти стимулировал рост производительности труда в Казахстане. Многие проблемы были смягчены двумя благами – приватизационной и сырьевой. В 90-е годы в ходе приватизации ловкие люди практически даром получили не ими созданные производства, здания, активы. А простые люди точно так же, как говорят в народе, на халяву, приватизировали ставшее теперь весьма дорогостоящим жилье.

– В 2000-е годы пришло второе благо – мировая конъюнктура цен на сырьевые ресурсы, – продолжает господин Кудияров. – После многих десятилетий нищеты и социалистической уравниловки пришло изобилие. Короткий шок 1998 года быстро прошел под теплыми золотистыми лучами греющего душу нефтегазометаллического потока денег, в том числе в виде кредитов. Можно было делать одну и ту же работу с одной и той же производительностью, а результаты труда сами по себе начинали вдруг стоить в 10–15 раз больше. Получив свалившиеся с неба деньги, обладатели принимались тратить их, оплачивая различные товары и услуги – тои в ресторанах, туристические поездки, автомобили, коттеджи и квартиры.

Расставаться с такими доходами было нетрудно. Они же достались так легко. И такое мировоззрение распространялось подобно эпидемии, от большего к меньшему. Магнат купил втридорога автомобиль у дилера, дилер втридорога купил шубу у коммерсанта, коммерсант втридорога купил колбасу у колбасника и так далее.

Можно ли было двадцать лет назад понять, что вечной халявы не бывает? Разумеется. Однако для глубинного осознания этой аксиомы обществу необходимо было все это «прожить». А уже по итогам сделать выводы. Сейчас понятно лишь то, что даром производства и другие ценные активы больше раздавать никто не будет; дешевого жилья отныне можно не ждать, цены на сырье в любой момент могут рухнуть.

Казахстанское процветание (как и мировое) по-прежнему циклично. И чем менее развита страна, тем более оно неустойчиво. Благосостояние страны определяется производительностью труда. Кризис обострил конкуренцию между отдельными людьми, компаниями, народами и государствами. Побеждать и повышать свое благосостояние будут более трудоспособные, мотивированные, целеустремленные. Чем быстрее это будет осознано в Казахстане, тем выше шансы не опоздать с правильными выводами. Не случайно ведь Глава государства Нурсултан Назарбаев в своем недавнем послании народу Казахстана объявил бой тунеядству и призвал правительство сделать все возможное для роста производительности труда в стране.

Евгения МИХАЙЛОВА, Алматы