Казахстан – это не Монголия с нефтью. Пока?

Когда о Казахстане говорят как о Монголии с нефтью, то это из разряда «простая и приемлемая ложь полезнее сложной и непонятной истины». Определенный смысл в таком сравнении есть, но как и всякая схема данный подход страдает массой условностей и упрощений. Современный Казахстан даже без нефти не является Монголией. Однако это не исключает, что со временем они подойдут друг к другу совсем близко во всех отношениях.

Сравнение Казахстана и Монголии обычно свойственно финансистам, по своему психотипу близким к главе Нацбанка Григорию Марченко. Для них предприятие из пятнадцати человек заготавливающее сайгачьи рога на станции Луговая и такая же по количеству работников фирма производящая банковские карты идентичны, поскольку рассматривают их сугубо с точки зрения платежного баланса. Поэтому и Монголия для таких финансистов вполне успешная страна: платежный баланс хороший, государственный долг приемлемый, рост ВВП стабильный. А что за кадром осталось то обстоятельство, где половина страны живет в условиях натурального хозяйства, а вторая половина сосредоточена в столице страны – это их не волнует.

Все годы после распада Советского Союза Казахстан «возвращался в основание». На практике это вылилось в упрощение хозяйственных и социальных укладов, массовую эмиграцию квалифицированной рабочей силы, рост коррупции и прочие моменты, типичные для государств третьего мира. Однако и в таких условиях Казахстан по сравнению с Монголией как шахматы и шашки. Опять же в силу того, что СССР в реальности не был Верхней Вольтой с ракетами, хотя яркое сравнение прочно вошло в мировой политический лексикон.

Экономисты сегодня пришли к выводу, что разработка стратегической экономической модели для государств, обладающих богатыми природными ресурсами гораздо сложнее, чем для тех, у кого таких даров природы нет. Нет природных ресурсов и судьба Японии или Швейцарии (если у людей на данной конкретной территории есть мозг) обеспечена. Когда с мозгами проблемы – тогда Нигер или Мавритания.

А вот когда богатейших природных ресурсов с избытком, тогда может быть что угодно. Возьмем Республику Конго в Африке – нефть, алмазы, драгоценные и редкие металлы, ценные породы древесины, а ВВП на душу населения $300 в год. Или взять Зимбабве, где природно-климатические условия позволяют собирать три урожая в год и которая помимо самой себя в потенциале может (по крайней мере точно могла) прокормить всю Центральную Азию. В реальности же ВВП на душу населения $500 в год и безработица под 80%, хотя из страны уже эмигрировали миллионы трудоспособных человек.

Странам вроде Норвегии в эпоху экономического кризиса тоже несладко – Национальный фонд этой страны за 2011-ый год потерял $17 млрд. Но там, как ни крути, проблемы кардинально иные, чем в Эфиопии или Гвинее-Бисау.

Казахстан с соблазнами сырьевых долларов однозначно не совладал. По истечении двадцати лет независимости республика не может представить на суд общественности продукт глубокого передела, который бы пользовался спросом и признанием за пределами страны. На экспорт за исключением зерна идет только сырье, а импорт состоит сплошь из готовой продукции, которую сама страна производит в незначительном количестве.

Казахстан десять лет развивался в условиях благоприятной конъюнктуры на природные ресурсы, но плоды такого развития оказались сугубо ядовитыми. Образование и здравоохранение как массовый институт в упадке. Среда для востребованности инженерно-технических идей и кадров узкая и существует главным образом благодаря сотовой связи и подключению к Интернету. Потому что все другие сложные производства сведены к минимуму и вообще сфера производства не пользуется популярностью как место работы у населения. Буйным цветом расцвели коррупция и иждивенческие настроения. Общий результат всего этого – падение качества человеческого капитала.

Движение в сторону Евразийского союза для Акорды происходит от безвыходности. Нужно зацепиться хотя бы за российский локомотив, чтобы дать импульс оставшемуся еще потенциалу для качественного развития.

Последние протесты российского креативного класса дали надежду на то, что локомотив под названием Россия перестанет хиреть и начнется его реальная модернизация. Дело в том, что развращенная легкими доходами российская элита тоже не хочет ничего делать и намерена покупать все готовое за границей. Однако особенность креативного класса в том, что он предъявляет высокие требования к государству в части образования и здравоохранения. Если таких условий нет – креативный класс имеет ресурсы для обучения и лечения за границей. Спецификой России стало то, что креативный класс набрал критическую массу и заставляет государство идти в том направлении, которое ему нужно. Чем все это завершится – пока большой вопрос, но вектор однозначно ощущается и властью, и обществом.

В Казахстане государство как организация деградировало еще больше, чем в России. Имея до предела простой социально-экономический базис, государство по определению не может быть сложным. Как результат, эффективно реагировать на сложные проблемы и вызовы оно тоже неспособно. За примерами далеко ходить не надо. Заводы по производству биотоплива, металлического кремния, целлюлозы построены, но не работают. Рядовая в принципе история с забастовкой нефтяников вылилась в трагедию национального масштаба. Исламизация нарастает как снежный ком. Правоохранительные органы погрязли в коррупции и недееспособности. В чиновничьей среде такое понятие как «исполнительская дисциплина» просто отсутствует. Смысл и значение налогоплательщиков система государственного управления не понимает, при этом количество контрольно-надзорных органов сопоставимо с количеством предприятий среднего бизнеса.

Чтобы той или иной стране сохранить либо занять место под солнцем, жизненно необходимо обладать в чем-либо конкурентными преимуществами. В настоящее время глобальный акцент перенесен в область экономики, а в ней в сферу знаний и информации. Казахстан в этом процессе превращен в поставщика сырья и рынок сбыта готовой продукции. Ловушка данной ситуации в том, что по исчерпании природных кладовых страна останется без денег, без технологий и без людей с высокой или хотя бы конкурентоспособной культурой труда. Да и нефть – главный источник хозяйственной активности в Казахстане, большей свой частью уже чужая (то есть продана зарубежным недропользователям). Те углеводороды что еще свои продаются за американские доллары, а потом эти деньги держатся в западных «ценных» бумагах.

Вроде бы давно прописаны рецепты от специалистов что и как надо делать, чтобы реально войти в число пятидесяти конкурентоспособных государств. Но на практике мало кто хочет все это осуществлять, а действующий политический и административный формат производительный труд совершенно не поощряют. Во всем мире пришло понимание, что главный ресурс – это люди. В Казахстане условия для их развития трудно назвать благоприятными: от выморочной системы образования до здравоохранения, где врачи с низкой заработной платой не мотивированы к эффективному труду на дорогостоящей медицинской технике. Подключение к Интернету невежественных людей само по себе прогресса в развитии не делает. Даже наоборот, при определенных обстоятельствах Всемирная паутина способна запросто сыграть в сторону деградации человеческого капитала. Порой невозможно четко провести границу, где заканчивается коррупция и начинается некомпетентность, а где наоборот.

При любых раскладах первый спрос всегда с правящей элиты. Правительство должно найти приемлемый выход из имеющегося положения. В конце концов, топ-чиновникам за все это по идее и платят хорошие деньги. Если импульс на упрощение не будет преодолен в пользу усложнения и более высокой организованности, тогда Казахстан точно станет как Монголия, только побольше в размерах. Да и то не факт...

Манкурт ШАЛАКАЗАХОВ