Полицейские реформы

- Сейчас ведется работа над новым Законом об органах внутренних дел, который, собственно, и станет логическим завершением всех тех новаций, которые осуществляются в нашей системе. Следует подчеркнуть: меняется действительно многое, но это не реформы ради реформ, не очередное новомодное веяние. Это, образно говоря, «тонкая настройка» силового аппарата на изменившуюся специфику и на те задачи, которые сегодня стоят перед государством. Ведется определенная «доводка» правовой базы, которая позволит нам не только использовать силы полиции более эффективно, но и защитить самих наших сотрудников. Например, еще с советского времени в наших регламентах осталось требование, чтобы сотрудник при задержании преступника, если необходимо применить оружие, сначала крикнул «Стой, стрелять буду!», затем произвел предупредительный выстрел и только после этого открывал огонь на поражение. Но такой подход уже не соответствует реалиям. И подобных правовых нюансов насчитываются десятки – как на уровне должностных регламентов, так и уголовно-процессуальных норм, регламентирующих осуществление оперативно-следственной работы, проведение задержания, применение оружия, прокурорский надзор. Все эти нормы дорабатываются, здесь существует единая строгая логика, нацеленная на то, чтобы государство всегда могло четко, быстро и эффективно пресекать любые нарушения правопорядка, любые посягательства на законные интересы наших граждан.

Чтобы решить эту задачу, нам необходимо четкое понимание места и роли органов внутренних дел в обеспечении интересов государства. Сильное государство всегда отличается способностью эффективно противостоять любым силам, посягающим на верховенство закона. Правоохранительный аппарат – и в первую очередь это полиция – должен обеспечивать общественную безопасность вне зависимости от того, какие проявления приобретает криминал. В том числе, будь то экстремизм, терроризм, бандитизм, деятельность деструктивных псевдорелигиозных общин или обычных организованных преступных группировок (ОПГ) – для нашего гражданина по большому счету не важно, откуда исходят угрозы его безопасности. Ему важно знать, что государство может его от этих угроз эффективно защитить. В этом и состоит конституционный принцип верховенства закона: любое противозаконное деяние будет жестко пресечено и наказано, и этот механизм всегда работает четко, как часы.

Чтобы добиться этого, собственно, и ведется  реформирование в органах внутренних дел. Процесс этот начат давно, и здесь всё не так просто, как кажется со стороны. Не все новшества последних лет оказались полезны, не все проведенные за последние годы реформы улучшали нашу работу.

- А какие реформы  не оправдали себя?

- Я бы сказал иначе: в результате проведения некоторых из них в правоохранительной деятельности высветились «слабые места», что вынудило нас пересмотреть прежние подходы. Так, в 1998 году мы передали в органы юстиции экспертную службу, затем в 2002 году – уголовно-исполнительную систему и в 2005 году – функцию документирования. В 2010 году медвытрезвители перешли в ведение Минздрава, а ЦВИАРНы – Минобразование.

Буквально недавно в законодательном порядке заключения специалистов МВД стали признаваться доказательством по уголовным делам, наряду с заключениями судебных экспертов Министерства юстиции. Уголовно-исполнительная система, как известно, в прошлом году полностью перешла в ведение МВД.

При передаче документирования и регистрации органам юстиции миграционный контроль оставался за МВД. Как результат сложилась ситуация, когда миграционными вопросами одновременно занимались несколько министерств и ведомств. В частности, Министерство иностранных дел выдавало визы, пограничная служба КНБ занималась вопросами пропуска, въезда и выезда, Министерство юстиции производило регистрацию граждан и выдавало паспорта, Министерство труда и занятости предоставляло на каждый год квоту для мигрантов и оралманов, а МВД отвечало за миграционный контроль. В результате мы получили ситуацию, которую глава государства резко раскритиковал в прошлом году. Оказалось, у нас никто не может ответить на простые вопросы: сколько человек въехало, сколько выехало, какая статистика внутренней миграции. Почему? Потому что не было единой головной структуры, курирующей все эти вопросы одновременно. В итоге было принято решение о создании Комитета миграционной полиции, которому отошли практически все регистрационные, надзорные и контрольные функции. Теперь регистрация граждан, выдача паспортов, вопросы миграционного контроля и приема оралманов – все это находится в одних руках. В свою очередь, мы уже даем информацию остальным заинтересованным ведомствам по их направлениям – МИДу, Минтруда, КНБ и другим.

Еще один пример. Разбираясь с миграционной службой, начали изучать законодательство и выяснили, что мы, оказывается, не можем ни одного иностранца выдворить из страны за совершенные преступления. Нет такого закона! С точки зрения мировой правовой практики это абсолютный нонсенс. В любой европейской стране иностранцу за любое правонарушение предстоит выдворение после отбывания наказания. У нас же в местах лишения свободы сегодня содержатся порядка 1200 уголовных преступников-иностранцев (причем многие из них – за тяжкие преступления), и после освобождения весь этот «контингент» по закону сможет остаться в Казахстане, поскольку нет правовых оснований их выдворить. Дошло до того, что некоторые иностранцы (частенько это выходцы из Кыргызстана, Узбекистана) приезжают сюда и специально совершали какое-нибудь незначительное уголовное правонарушение, стремясь, чтобы его осудили. По нашим законам он должен отбывать наказание в Казахстане. В результате «гость» законно получает в колонии или на поселении работу и зарабатывает деньги!

Сейчас уже принят разработанный нами закон, по которому за любое правонарушение государство может не только выдворить иностранца, но и занести его в черный список – специальную базу данных, по которой на ближайшие пять лет въезд в Казахстан будет ему запрещен. Ситуацию с оралманами также, наконец, упорядочили. Вы помните, ранее часто всплывали факты хищений, мошенничества с их стороны. Например, когда оралман умудрялся по нескольку раз получать «подъемные» от государства, въезжая, выезжая и снова въезжая в страну через некоторое время. Сейчас все это строго урегулировано, сама регистрационная система построена так, чтобы он определился, один раз заехал – и все. Также упорядочены вопросы выдачи паспортов: хотя документирование идет через ЦОНы, любой, кто получает документ, проверяется по всем базам МВД.

Еще одно значимое направление реформ – передача не свойственных полиции функций, таких как вытрезвители. Сейчас люди, попадающие в вытрезвитель, действительно получают необходимое лечение, потому что эти учреждения находятся в ведении Минздрава. Как и с детьми, находящимися в центрах изоляции и реабилитации несовершеннолетних: совершенно правильно, что с ними теперь работает Министерство образования. На 98 процентов несовершеннолетние, попадающие в ЦВИАРН – это не те, кто имеет какие-то криминальные склонности, а просто обиженные судьбой дети, попавшие в трудную жизненную ситуацию: оставшиеся без надзора, без попечения и поддержки родителей, элементарно голодные, предоставленные сами себе и улице. А мы содержим их за решетками, как преступников. С детьми здесь, в центре, должен работать не полицейский, а психолог, специалист-педагог. Если на дворе учебный год – нужно, чтобы учителя приходили, проводили занятия. А мы здесь в форме ходим, охраняем, получается такой «дзержинский» подход к детской безнадзорности. Теперь, когда центры адаптации несовершеннолетних переданы в подчинение Минобразования, эти вопросы сняты, а главное – дети здесь находятся в несравнимо более комфортной и доброжелательной атмосфере, чем раньше.

- Какие решения позволяют повысить эффективность работы полиции?

- Это изменения на самой первой линии взаимодействия полиции с гражданами – там, где ведется прием заявлений и проведение расследований. Традиционная система, когда вначале проводится доследственная проверка, а затем (при необходимости) – дознание и следствие, себя уже не оправдывает. Даже по затратам времени она представляется излишне громоздкой. Сейчас мы совместно с Генпрокуратурой полностью перевели регистрацию заявлений в КУЗ (книгах учета заявлений) в электронный формат. Каждое заявление от граждан дежурный сразу вносит в электронную карту, которая мгновенно попадает в центр статистики Генпрокуратуры. В результате ни у кого уже не возникает не то, что желания – возможности «спрятать» преступление, отказать человеку в рассмотрении его заявления. Прокуратура в реальном времени видит, в какой стадии находится работа по этому заявлению. Любой гражданин может позвонить и осведомиться, что с его заявлением. Прокурор предоставит ему всю информацию.

С прошлого года проводим эксперимент по объединению следствия с уголовным розыском. Но сейчас мы пришли к выводу, что при действующем Уголовно-процессуальном кодексе (УПК) это невозможно. В то же время, мы достигли цели, которая ставилась в рамках такого объединения – снижения волокиты при расследовании дел. Проблема решилась путем ужесточения учета и регистрации преступлений. Но это еще далеко не все. Сейчас специальные экспертные комиссии работают, в частности, над доработкой УПК и Уголовного кодекса республики в контексте происходящего реформирования органов внутренних дел. В итоге мы существенно упростим, оптимизируем работу, изменим структуру и системную организацию работы полиции. Очевидно, придется отказаться от таких понятий, как доследственная проверка и дознание. Теперь сразу же, как только заявление поступило, полицейские службы начнут расследовать изложенные в нем факты. В результате граждане получат адекватное и своевременное реагирование государства на свои проблемы. Сейчас ужесточаются требования к дежурной части и оперативно-следственным группам: все наряды, которые находятся на дежурстве, должны быть готовы к любому вызову, чтобы быстро приехать и выполнить все необходимые действия. Изменения произошли, в частности, на уровне подчинения. Традиционно в местных ДВД оперативные службы курирует первый замначальника, следственные подразделения – заместитель по следствию. Но дежурных оперативников, следователей, другие службы теперь курирует лично сам начальник. Дежурный следователь, оперуполномоченные, эксперты, кинологи, патрульные – все они в дежурные сутки теперь работают только на вызовы.

-  Калмуханбет Нурмуханбетович, расскажите более подробно о том, как решаются накопившиеся проблемы структур КУИС. После экстремальных событий этого лета в колониях под Актау и Балхашом этот вопрос беспокоит в Казахстане очень многих.

- Безусловно, критика главы государства в адрес КУИС была своевременной. Основной ошибкой структур Министерства юстиции в период, когда оно отвечало за уголовно-исполнительную систему, было то, что они ослабили режим. Отчасти это объяснялось слабой обеспеченностью и низкой зарплатой режимников-контролеров, которые должны осуществлять надзор. Их оклады были абсолютно не сообразными уровню рисков и требуемой подготовке режимных работников. Результатом стал хронический некомплект кадров в колониях и то, что контролеры часто боялись даже заходить внутрь территории колонии, а не то, что проводить там какую-то режимную работу. То, что произошло в колониях Балхаша и Актау, стало закономерным результатом такого подхода. Оказалось, ночью в обоих спецучреждениях заключенные были предоставлены сами себе. Они спокойно перемещались по территории, договаривались, звонили на волю. В тот период мы могли только удивляться тому, откуда у них такая высокая организация, слаженность и сгруппированность, и тому, как преступные сообщества на свободе легко контактировали со своими отбывающими наказание «авторитетами». По сути, охрана в колониях обеспечивалась только по периметру, и то, как показал массовый побег экстремистов под Актау, эта система работала ненадежно.

После передачи КУИС обратно в ведение  МВД мы целыми «КамАЗами» вывозили из мест лишения свободы запрещенные  предметы: мягкую мебель, ковры, телевизоры, ноутбуки, компьютеры, микроволновки, тысячи сотовых телефонов и зарядных устройств. Килограммами изымались наркотики, сотнями бутылок – спиртные напитки, от самогона до дорогого коньяка. Все это наглядный показатель уровня той режимной работы, которая осуществлялась в рамках прежней системы.

Когда МВД приняло колонии в свое подчинение, сразу был усилен режимный контроль. Большинство режимных служащих было заменено высокооплачиваемыми добросовестными сотрудниками. Результаты проявились немедленно. Прекратились побеги, разного рода «отлучки», звонки из мест заключения. Зато начались акции неповиновения. Заключенные преднамеренно режутся, занимаются членовредительством, устраивают публичные голодовки. Все это можно понять. За десять лет здесь привыкли к вольготной жизни, и теперь добиваются послаблений в режиме. Но этого не будет. Мы сразу же довели до сведения спецконтингента, что больше никто «договариваться» с ними, как раньше, не станет. И сегодня в колониях это уже поняли.

- Но действительно ли так просто преодолеть столь массовые проблемы, сложившиеся в этой системе? Коррупция, активный денежный «грев», доставка в колонии запрещенных предметов, те же отлучки, когда осужденные бандиты вдруг оказывались на воле и продолжали грабить… Возврат КУИС в МВД, по вашему мнению, действительно положил всему этому конец?

- Понимаю ваш пессимизм. Но все дело в том, что проблемы колоний мы начали решать комплексно, по нескольким направлениям. Во-первых, увеличив зарплату режимным служащим и усилив контроль, мы свели к минимуму коррупционные отношения. Раньше любой контролер был заинтересован, скажем, передать заключенному за сто долларов сотовый телефон, спиртное, записку (так называемую «маляву») и т. п. А сейчас введен тройной контроль, причем его осуществляют люди, в служебном и ведомственном плане никак не зависящие друг от друга. Надзор за режимом одновременно ведут контролеры от системы МВД и войска. Также в колониях контролируют режим, интересы, поведение осужденных оперативные сотрудники системы КУИС. Соответственно чтобы передать что-то, придется «договориться» сразу с тремя разными службами, что практически нереально. Здесь мы взяли за основу советский опыт: солдат отслеживает одно, контролер – другое, а оперативник - «режимник» отвечает за соблюдение требований в целом. В результате действительно резко сократилось наличие в местах заключения запрещенных предметов. Я не скажу, конечно, что их там уже вообще нет. Но снижение идет на порядки. Еще немного, и эта проблема будет полностью снята.

Второе  направление – это сугубо режимные вопросы содержания осужденных, на которые у нас довольно вольготно смотрели, например, в колониях-поселениях. Допустим, осужденный «условник» не явился на отметку – ну и ладно. На следующий день опять не пришел - ничего. Никаких сигналов тревоги. А он через три дня придет, извинится, сто долларов отдаст – и все, проблемы нет. Подобные вещи в свое время приобрели в рамках системы КУИС просто угрожающий масштаб. Именно поэтому у нас довольно резко выросла статистика побегов: мы эту ситуацию просто упорядочили. Если осужденный не явился в установленное время на регистрацию – все, включается механизм. Дежурный по учреждению оповещает о побеге, информация проходит по всем базам данных, объявляется розыск, возбуждается дело по статье «Уклонение от наказания». Когда этот осужденный получает еще 3-5 лет дополнительно к своему сроку плюс ужесточение режима, то он крепко задумывается: а стоит ли позволять себе подобные вольности? Сейчас мы видим, они уже поняли: если тебя отпустили к жене – хорошо, но вернуться надо строго в назначенное время. Не будет больше и других привычных некоторым вольностей в вопросах режима. Скажем, все идут на построение, а осужденного Касымова нет: он в это время решил пойти молиться. Мы им говорим: пожалуйста, реализуйте свои религиозные потребности, но в свободное время, с учетом режима. А то ведь доходило до абсурда: по колонии объявляют отбой – они пошли молиться. И их может не быть в отряде всю ночь. Показателен случай с побегом из колонии под Актау: оказалось, что в лагерную мечеть там практически никто, кроме этих осужденных религиозных экстремистов, не заходил. Именно здесь, в мечети они собирались, планировали свои действия, здесь же хранили оружие. Сегодня мы говорим: так не пойдет, до отбоя молитесь, а после – чтобы все были на своих местах.

- Можно понять, откуда  в последнее время  столько случаев  критики учреждений  КУИС, голодовок, акций протеста. Им не нравится режим.

- Да, всевозможные уловки наших заключенных именно отсюда. Им не нравится ужесточение, они добиваются послаблений в режиме. Вот и договариваются, устраивают своего рода информационную войну, организуют инсценировки: избиения, драки, членовредительство. За 2011 год уже несколько подобных фактов облетели прессу. Недавно по одному из каналов показали репортаж из колонии-поселения в Павлодаре: мусор разбросали, вода разлита, и осужденные говорят: посмотрите, в каких тяжелых условиях мы живем. Мы взяли представителей партии «Нур-Отан», собрали ведущие телеканалы, прессу и пригласили их туда. Выяснилось, что местное телевидение с кем-то там договорилось, быстренько отсняло сюжет и отправило его на КТК, а там показали на всю страну. Между тем, материал был инсценирован: зашли в производственный цех, там разлили воду, что-то разбросали и попросили оператора все это заснять. Что же не так в этой колонии? А все просто. Раньше, когда заключенные содержались в старых корпусах барачного типа, они постоянно простывали, болели. И руководство колонии часто шло им навстречу, например, иногда разрешало осужденным за незначительные преступления переночевать дома. Теперь, когда этой колонии передали благоустроенное здание бывшего детсада, мы сказали: все, больше послаблений в режиме не будет. И тут же начались протесты.

- То есть постепенно ставите осужденных на место?

- Да. Порядка стало больше. Однако  этого недостаточно. В частности, на наш взгляд, в корне неверно, что наши колонии все еще организуются по-советски, «отрядным» методом, когда в одном помещении содержатся по 100-150 человек. В таких условиях заключенным легко организоваться, это в очередной раз показали примеры Актау и Балхаша. Например, какой-нибудь зоновский «пахан» им приказывает: всем – не подчиняться! Всем – порезаться! И этот бедный «мужик», как их здесь называют, - он не хочет, но боится угроз, он знает, что по лагерным «законам» ночью что-то могут с ним сделать. Поэтому он вынужден подчиняться. Полагаем, что «отрядный» метод содержания, который ведет свою историю еще с ГУЛАГа, давно себя изжил. Более того, он становится просто опасным в современных условиях. Возьмите того же экстремиста-радикала: на свободе у него всегда есть проблема, как найти себе адептов, а здесь, в колонии, – пожалуйста, созданы все условия: двести человек сидят вместе с тобой, ты можешь им сколько угодно «промывать мозги».

Во  всем мире, даже не в самых богатых странах, тюремная практика совсем иная: заключенные там содержатся в колониях покамерным или «кубриковым» методом – максимум по 6-8 человек в одном небольшом помещении. У нас в Казахстане тоже взят курс на такую систему. На сегодня из более 48 тысяч осужденных, находящихся в колониях, только порядка 5300 человек содержатся покамерно. На 2012 год мы получили целевое финансирование в объеме около 1,5 миллиардов тенге, будем ремонтировать, перестраивать помещения, и к концу следующего года рассчитываем еще 3-3,5 тыс. человек разместить в камерах. И так будем двигаться из года в год, постепенно меняя соотношение: от отрядного – к камерному содержанию. Наверное, этим должны были заниматься и в Минюсте, но за десять лет подчинения КУИС этому министерству не было построено ни одной колонии. Тогда как уровень криминала, к сожалению, остается высоким, соответственно и «плотность» нашего тюремного населения. По нашим оценкам, уже в течение пяти лет мы должны перевести основную часть контингента на камерное содержание. Это обеспечит лучшую защищенность учреждений КУИС от побегов и противоправных действий.

- В целом насколько  оптимистично вы  смотрите на развитие  служб полиции  в контексте современных  новых вызовов?

- Должен сказать, что нам сегодня оказывают колоссальную поддержку Правительство и руководство страны. Решаются вопросы повышения зарплат и социальных гарантий сотрудникам МВД, усиливаются профессиональные требования, вводятся новые специальные нормативы по подготовке, по работе с оружием, оперативным мероприятиям, схемам патрулирования. Как я уже отмечал, готовится целый блок законодательных новаций, которые будут объединены в рамках нового Закона об органах внутренних дел. В частности, радикально меняется схема действий при прямом столкновении с криминальными элементами. Полиция республики готова к любым криминальным проявлениям, и мы сделаем все, чтобы казахстанцы могли спокойно жить, работать, отдыхать, растить детей.