Жумабек БУСУРМАНОВ: Аутентичность – большая головная боль

Ж. Б.: –  Такая проблема, к  сожалению, есть, мы это знаем, пытаемся решить ее с 2010 года вместе с Министерством юстиции. Для этого мы даже создали у себя в институте подразделение – центр лингвистики, собрали туда специалистов – филологов с юридическим образованием и юристов  с филологическими способностями, стараемся обеспечить аутентичность текстов на государственном и русском языках.  У нас все законопроекты и подзаконные акты пишутся сначала на русском языке, а потом переводятся на казахский, поэтому аутентичность – большая головная боль.

От разработчиков – министерств и ведомств законопроекты приходят в ужаснейшем виде, переводы очень слабые, неграмотные, масса ошибок, что ни в коем случае недопустимо, особенно в законах. Вот верите, от наших правок иной раз на странице живого места не остается. Представляете, сколько ошибок мы находим, а до Парламента доходят какие-то 30-40. Это мелочь по сравнению с тем, что приходится вычищать нам. Мы по нескольку раз возвращаем тексты исполнителям, или же просим их сидеть с сотрудниками нашего центра лингвистики и вместе править.

Zakon.kz: – Почему переводы слабые?

Ж. Б.: – Потому что очень трудно переносить на казахский язык суть, содержание законопроекта.  Чисто технический, так называемый построчный  перевод можно сделать, а вот при этом максимально сохранить смысловое значение – сложная работа. Не каждый филолог  может это сделать, не каждый понимает, чувствует истинное значение юридических терминов, понятий, а потому затрудняется перевести точно, без искажений.

Zakon.kz: – Казахский язык сам по себе очень богатый, колоритный, сочный, но в сфере технологии и делопроизводства он, видимо, беден.

Ж. Б.: – Такое есть, мы с этим постоянно сталкиваемся. В текстах на русском языке бывают  такие технические обороты, которые на казахском не найдешь, не переведешь.

С другой стороны, казахский язык щедр на синонимы и каждый переводчик,  будь то в аппарате Мажилиса, или в аппарате Сената, или в аппарате Кабмина «играет» ими  по-своему, как понимает, и каждый из них считает, что именно он правильно перевел, что именно он лучший специалист в этом вопросе. То есть здесь стоит проблема лингвистического характера.

Zakon.kz: – У нас кто-нибудь отвечает за качество переводов законопроектов?

Ж. Б.: – Отвечают разработчики – министерства и ведомства, разрабатывающие тот или иной законопроект.  Они должны обеспечивать качественный перевод,  технику перевода, а мы здесь, в центре лингвистики, должны делать только лингвистическую экспертизу, то есть аутентичность, а не переводами заниматься.  Но из-за того, что переводы слабые, мы вынуждены делать эту работу, заниматься переводами. Поэтому мы часто обращаемся в министерства и ведомства, просим, ну-ка, давайте ваших исполнителей на месяц, пусть посидят с нами, поработают, увидят, какие нелепости допускают в переводах, исправляют их, и они приходят, начинают отрабатывать свои  косяки.

Еще один серьезный барьер – это сроки.  Разработчики должны представлять нам свои законопроекты за 15 дней до представления в Правительство или в Парламент для того, чтобы мы провели полноценную лингвистическую экспертизу, а они приносят в последний момент, за день-два и при этом стоят над душой, торопят нас, умоляют рассмотреть ускоренно, срочно дать экспертизу. Да как ускоренно можешь дать, тем более, если работа сложная, объемная, по 200-300 страниц, даже прочитать не успеваешь. Еще и к руководству Минюста обращаются, они тоже просят нас ускорить. На экспертизу  нужно время, а они хотят за один день. Вот буквально на днях я отписал по этому  поводу письма в Минфин и Нацбанк. А потом же это нам аукнется. Вот, находят, видите ли, ошибки и нам возвращают, мол, некачественно мы работаем. Да не мы некачественно работаем, а разработчики плохо отрабатывают.

Zakon.kz: – А, может, в таком случае надо целенаправленно готовить специалистов для перевода законопроектов с русского на казахский?

Ж. Б.: – В этом нет нужды, так как все министерства и ведомства имеют отделы перевода. Во-вторых, это невозможно, так как каждая отрасль – субъект закона – имеет свою специфику, терминологию. Например,  нефтегазовый сектор, бюджетный, юридический и так далее. Для них всех невозможно подготовить универсального переводчика, так что пусть каждое ведомство само находит себе нужных специалистов.

Zakon.kz: – На проблемные вопросы аутентичности текстов обратил внимание и министр юстиции Берик Имашев.  Он полагает, что Минюсту, Мажилису и Сенату нужно «выработать какую-то единую политику и, может быть, такие вещи отрабатывать вначале на межведомственной комиссии».

Ж. Б.: – Мы только «за». Не надо делать трагедию из перевода. Надо просто нам всем собраться и в рабочем порядке до конца отработать этот вопрос, согласовать, уточнить и прийти к единому мнению. Что там запятую не поставили, окончание не то сделали, склонение неправильное – такие вопросы нужно решать на месте, из-за этого не надо возвращать законопроекты назад из Парламента в Правительство. Возвращать законопроекты нужно лишь тогда, когда есть концептуальное несогласие, противоречия большие, когда грубо искажается смысл. Вот тогда – да, законопроекты должны возвращаться. Но не в части перевода. Качество перевода можно отработать там же, в Парламенте. С учетом этого мы решили, что сотрудники нашего центра лингвистики будут теперь сопровождать законопроект до конца – на заседаниях в рабочих группах в Мажилисе и Сенате и в переводческом отделе кабинета Премьер-министра.

Кроме того, для решения данной проблемы наш институт в спешном порядке подготовил и выпустил  словарь новых юридических терминов из 30 тысяч слов, предназначенный  специально для проведения лингвистической экспертизы. Он будет выполнять роль  единых стандартов для всех субъектов права, которые пользуются, исполняют, применяют те или иные нормативные правовые акты. Мы намерены разослать этот словарь во все госорганы, министерства, всем парламентариям, в Кабмин,  чтобы он был на столе  у каждого руководителя, специалиста, чтобы человек переводил не так, как захотел, как вздумалось, а опирался на этот словарь как на единый стандарт, единое мерило и брал его за основу. Думаем, такой подход намного улучшит качество законопроектов. А если появятся новые слова, термины, их будем добавлять в этот словарь. Но для этого нужно взаимодействие и обоюдное согласие Парламента и Правительства.

Zakon.kz: – А где гарантия качества этого словаря?

Ж. Б.: – А он проходил экспертизу. Дважды рабочее заседание было, были представители и Парламента, и Правительства, и Администрации Президента, и  Министерства культуры. Потом Терминологический комитет рассматривал его и дал добро. Потом лично я приглашал  специалистов, докторов наук – юристов, филологов  и они тоже смотрели.

Zakon.kz: – Вопрос аутентичности текстов законопроектов поднимал также Премьер-министр Карим Масимов. Летом прошлого года он дал соответствующее поручение Минюсту, а воз, как говорится, и ныне там.

Ж. Б.: – Кстати, мы – первые, кто откликнулся на замечания, предложения Премьер-министра и пытается их реализовать, а нас за это постоянно бьют. Да, мы понимаем, что есть много недостатков, пытаемся выровнять ситуацию, не стоим на месте. Если бы мы вообще ничего  не делали, то нас бы не за что было критиковать. А в силу того, что пытаемся что-то делать, получаем еще. Мы пока единственные, кто худо-бедно решает эту проблему.

Zakon.kz: – Как решаете?

Ж. Б.: – По поручению Премьер-министра мы расширили свой лингвистический центр до 22 человек. Раньше это был небольшой отдел из семи человек, но потом эта проблема стала нарастать как ком и мы поняли, что там должны работать как минимум 25-30 человек. А для этого нужно было создать мощный центр лингвистики, где работали бы доктора наук, как в области филологии, так и юриспруденции. Но таких специалистов, оказалось, очень трудно найти. К тому же из-за нехватки средств нам отказали в бюджетном финансировании, порекомендовав решить проблему за счет своих внутренних резервов. Пришлось сделать перестановку и ротацию кадров, кого-то перевести в другие  отделы, кого-то уволить, кого-то  сократить. Сейчас в центре лингвистики, как я уже сказал, работают 22 человека, притянули туда и ученых.

Zakon.kz: – Если вы привлекли специалистов высокого профиля, то парламентарии, наверное, вправе ждать от вас эффективной работы.

Ж. Б.: – Эффективность, качество  законопроектов зависит не только от нас. Мы лишь одно из звеньев, отвечающих за это. Знаете, что сильно мешает  эффективности? Недисциплинированность разработчиков. Законопроекты министерств и ведомств на лингвистическую экспертизу поступают, как я уже сказал, слишком поздно, за день-два до представления наверх, хотя должны поступать за 15 дней, но этот срок не соблюдает ни один госорган. Ни один! Откуда будет качество?

Zakon.kz: – Вы, наверное, знаете, что председатель комитета по законодательству и судебно-правовой реформе Мажилиса…

Ж. Б.: – Да, знаю, что вы хотите сказать. Рахмет Мукашев и Серик Акылбай выступали, говорили, что, может быть, законопроекты лучше сразу на казахском писать…

Zakon.kz: – Да-да...

Ж. Б.: – Как сказать… Ну, найдите нам специалистов, чтобы сразу могли писать. Их нет, их надо готовить в  вузах, по отраслям. Это очень серьезная проблема, ее не просто решить, ее надо на правительственном уровне решать. Если у вас есть варианты, пожалуйста, подскажите. Мы готовы рассмотреть любые предложения.

Zakon.kz: – Жумабек Дюсешевич, депутаты недовольны не только переводом, но и качеством законопроектов в целом.

Ж. Б.: – Слагаемые качества законопроектов зависят от многих факторов.  Во-первых,  качество должен обеспечить сам разработчик, о чем мы уже говорили с  вами. Во-вторых, должна быть качественная экспертиза –  научно-правовая, коррупционная, экологическая, гендерная, экономическая, криминологическая и др.

В-третьих, после всех экспертиз, перед тем, как законопроект поступает в Министерство юстиции, Институт законодательства дает общее заключение – либо отрицательное, либо положительное и высказывает свои замечания и предложения.  Вы знаете, не все министерства и ведомства-разработчики учитывают их, поэтому мы сейчас ставим вопрос, чтобы они давали нам письменное обоснование, почему не приняли во внимание наши  замечания, предложения. Может быть, это  улучшит работу.

И еще. Сейчас мы мониторим все действующее законодательство.  Это новое направление деятельности  нашего института. Все министерства и ведомства должны проанализировать все свои законы, подзаконные акты, а их  очень много – 10 конституционных законов, 16 кодексов, более 300 самостоятельно действующих законов, регулирующих наиболее важные общественные отношения (сюда не включены законы по вопросам ратификации международных договоров), и где-то около 30 тысяч подзаконных актов. Это огромный массив, его надо расчистить, посмотреть, что дублирует, что противоречит друг другу, какие коллизии между ними есть, что вообще отменить, поставить на утрату, а что только лишь дополнить, внести какие-то изменения и дополнения. Это титаническая работа! В ходе мониторинга в течение года каждое министерство и ведомство должно предоставить в Минюст предварительный анализ наблюдения за своими законами  и подзаконными актами, регулирующими их деятельность. Затем Минюст проводит предварительную обработку этой информации,  обобщает  и передает нам в  Институт законодательства.

Институт законодательства привлекает свой научный потенциал и начинает анализировать, делать выводы, в каком направлении следует идти законодательству той или иной отрасли. По конкретному закону – что в него внести, почему, для чего, насколько это целесообразно. Такая информация и анализ будут предоставляться дважды в год, поэтапно, чтобы это было удобно министерствам и ведомствам. У каждого министерства свои ведомственные интересы, а мы должны подходить с позиции не ведомственных интересов, а государственных. Видите, очень серьезная работа и я думаю, что  сейчас Институт законодательства превращается в один из главных инструментов в правотворческой деятельности.

Об этом говорит и тот факт, что группа депутатов обратилась к Премьер-министру с предложением присвоить институту имя академика Салыка Зимановича Зиманова. Был бы плохой институт – вряд ли было бы такое предложение. Значит, институт сегодня востребован.

Торгын НУРСЕИТОВА