Сложившийся в РК суннизм ханафитского мазхаба соответствует принципам светского государства и нашим культурным традициям

На днях в Казахстане приняли закон «О религиозной деятельности и религиозных объединениях», который направлен на гармонизацию отношений в духовной сфере общества, с тем чтобы в будущем избежать коллизий, кризисов и противоречий. Что представляет собой религиозная сфера и какой она должна быть? Об этом в интервью газете «Литер» размышляет заместитель директора Института мировой экономики и политики при Фонде первого президента Республики Казахстан Айдар Амребаев.

– Сегодня тема религии активно обсуждается в обществе. Каково современное состояние религиозной сферы в Казахстане, в частности ее мусульманской составляющей? Что происходит, каковы основные тренды развития?

– Религиозная сфера была и остается одной из злободневных тем, обсуждаемых в прессе. Традиционные религиозные системы активно меняются, приспосабливаясь к новым цивилизационным вызовам; люди в условиях социально-экономических и политических кризисов ищут мировоззренческие опоры в религиозных системах, происходит активный духовный поиск. Не является исключением и мусульманская умма.

Считаю, что вопрос о мусульманском поле Казахстана необходимо рассматривать во взаимосвязи с общемировыми вызовами, которые испытывает на себе ислам. И здесь если основные положения ислама не претерпели особых изменений, сохранив основное содержание и классические правовые школы (мазхабы), то этого не скажешь о реальной социальной практике этой религии, ее новом отношении к современному светскому государству, технологическим инновациям, культурным новшествам.

Подавляющее большинство современных развитых стран представляют собой светские политические режимы с открытой экономикой. И это факт, с которым невозможно не считаться. Ведь не толпы «обездоленных европейцев» сегодня осаждают мусульманские столицы, а беженцы из стран мусульманского мира нарушают покой тихих, стабильных и комфортных западных городов в поисках лучшей доли. Совершенно очевидна в этой связи потребность лучшим и прогрессивным умам исламского мира, улемам поразмышлять на эту тему и попытаться предложить умме проект модернизации. Но это должен быть не проект модернизации ислама как религиозной доктрины, а новая исламская социальная концепция с толерантным отношением к светскому государству, эстетическим и этическим канонам современного общества.

Думаю, что такая постановка вопроса актуальна и для нашей республики. Идея разработки национального варианта умеренного ислама абсолютно не состоятельна в этом смысле. Нам нужно менять не догматику ислама, а модернизировать отношение традиционного для Казахстана ислама к светскому государству, к актуальным вопросам социальной жизни.

Сложившаяся богословская традиция в нашей стране – суннизм ханафитского мазхаба – и институционально, и содержательно соответствует нашим культурным традициям, адаптивна и комплиментарна по отношению к светскому государству. Мы имеем очень глубокие собственные философские традиции понимания сути ислама и его этической доктрины, выраженные в трудах великих просветителей и мыслителей Абая, Ибрая Алтынсарина, Машхура Жусупа Копеева, Шакарима. Необходимо сегодня пропагандировать их произведения среди населения, а также веру, позволяющую нам, с одной стороны, сохранить собственные духовные истоки, а с другой – на основе их трудов и мыслей разработать современную социально-этическую систему, адаптивную к требованиям сегодняшнего дня.

Процесс исламизации в казахской степи исторически проходил волнами. Одной из важных составляющих мусульманского мировоззрения казахов является суфизм, имеющий глубокие культурные и духовные истоки и особенности. Исторически суфизм как интеллектуальное, мистическое течение в исламе широко распространялся на окраинах Арабского халифата, и этому было простое объяснение. Наиболее динамично и содержательно развивались суфийские школы и ордена в зоне активных межцивилизационных контактов, да и сами суфийские шейхи выполняли свою миссионерскую роль на ниве адаптации классических мусульманских канонов к условиям быта, традиций и мировоззрению народов, недавно включенных в зону влияния Арабского халифата. Так произошло с Кордовским халифатом в Испании (на стыке с христианской Европой), так школы тассавуф получили широкое распространение на севере Африки (в зоне столкновения с берберами). Таким же образом можно объяснить популярность ряда суфистских братств на территории нынешнего Пакистана на стыке с индо-буддистской цивилизацией, это же мы наблюдаем на территории Центральной Азии, где осуществлялись интенсивные культурные контакты мусульман с кочевниками. Я думаю, что и особенности тарикатов суфизма происходили из содержания местных верований и социальной роли тех духовных традиций, с которыми сталкивались проповедники ислама («Ћожа» в казахской традиции). Упор в распространении исламского вероучения делался на традиции обучения от учителя-шейха к ученику-талаба. В содержательном плане суфизм оказывался более гибкой, искренней и интеллектуальной мировоззренческой системой, раскрывавшей индивидуальный потенциал и потребности ученика. Это позволяло избежать начетничества и схоластики, характерных для традиционных способов распространения ислама в мечетях. Особенностью суфизма также было использование медитативных, мистических практик, позволявших достичь божественного вдохновения и открывавших сознание навстречу откровению. В Казахстане широко были распространены обряды Зикр, которые по форме были сродни шаманистским традициям. В казахской степи широкой популярностью и почтением пользовались известные суфийские школы Йассавия, Накшбандия, Бекет-ата. Помните известную казахскую поговорку: «Меккеде Мухаммед, Тџркістанда Ћожа Ахмет» (В Мекке – Мухаммед пророк, в Туркестане – Ходжа Ахмет).

Следующая волна распространения ислама в Казахстане связана с деятельностью арабских, центральноазитских и татарских мусульман-миссионеров. В основном они представляли собой суннитскую правовую школу ханафитского мазхаба.

– Каковы особенности ханафитского толка суннизма, принятого Духовным управлением мусульман Казахстана (ДУМК)?

– На сегодня более 80 процентов суннитов мира относятся к ханафитскому мазхабу, наиболее демократичному и толерантному течению мысли в исламском праве. Так, он признает наряду с Кораном и сунной традиции и обряды народов, среди которых распространялся ислам. Это делало ислам привлекательным и популярным среди простых людей. К примеру, система казахского степного обычного права (адат), закрепленная в известных кочевых этико-правовых кодексах: Моде, ясаке Чингисхана, уложениях хана Тауке и других, допускалась мусульманскими правоведами наряду с собственными канонами ислама. Это создавало дух толерантности и взаимопроникновения разных традиций и в то же время было практичным и удобным решением любого спорного вопроса.

К примеру, в вопросе о хиджабах, который сегодня активно дискутируется в обществе, возможно простое решение. Законодательно должно быть разрешено ношение религиозной одежды в подобающих случаях, во время проведения религиозных обрядов и в культовых учреждениях. Одновременно с этим общество должно придерживаться общепринятых этических норм дресс-кода и деловой этики. К примеру, в странах Юго-Восточной Азии, Японии, Южной Корее и других школьники и студенты, верующие и атеисты в обычной жизни, на работе и учебе придерживаются делового стиля одежды и только в дни и в местах проведения религиозных мероприятий, национальных трауров и праздников. Надевают одежду религиозного или национального характера. Думаю, что такую практику необходимо использовать и в нашей стране.

– Что бы вы могли сказать о новоявленных течениях в исламе, таких как салафизм и ваххабизм, и их влиянии на религиозную ситуацию в стране?

– Проникновение этих течений в Казахстан связано по большей части с активным влиянием зарубежных религиозных центров после получения независимости нашей республики. Салафизм – общее название верующих, исповедующих консервативные и фундаменталистские принципы. Они непримеримо относятся к новациям и социальным изменениям, фанатичны по своему характеру. А ваххабизм – одно из проявлений салафизма, представляющее собой агрессивное социально-политическое течение, выступающее категорически против модернизации социальной жизни в мусульманских странах. К примеру, они против введения светских правовых норм, институтов современного государства, конституционного строя, что существенно тормозит общественный прогресс в стране. Ваххабиты также считают запретным паломничество к могилам святых, которое они рассматривают как поклонение мертвым. Кроме того, ваххабизм непримиримо относится к суфизму; для раннего ваххабизма был характерен крайний фанатизм в вопросах веры и экстремизм в практике борьбы со своими политическими противниками.

В этой связи мы видим достаточно жесткое противостояние последователей этого направления сложившимся в Казахстане духовным традициям, даже в рамках мусульманских канонов. Корни сегодняшних проблем ислама в Казахстане лежат во внутреннем расколе мусульманской уммы, своеобразном «расщеплении» поля ислама в нашей стране, появлении и распространении нетрадиционных для нашей культуры течений ислама.

По моему глубокому убеждению, наше государство вправе и просто обязано защитить наше традиционное мусульманское поле, представленное суннитским исламом ханафитского толка. И в этом плане необходима консолидация усилий как уполномоченного государственного органа, недавно созданного Агентства по делам религий, так и Духовного управления мусульман Казахстана, объединяющего последователей этого традиционного для Казахстана течения религиозной мысли.

– Что необходимо сделать, с вашей точки зрения, для гармонизации мусульманской сферы в Казахстане?

– С момента отделения ДУМК от Духовного управления мусульман Средней Азии и обретения независимости Казахстан испытал мощное воздействие различных зарубежных мусульманских школ и направлений. А в условиях отсутствия собственных традиций религиозного образования и академического исследования и дальнейшей разработки догматики мы оказались в ситуации полной зависимости от зарубежных учебных и богословских центров. Студенты, отправлявшиеся на учебу в Турцию, Египет, Пакистан, возвращались в Казахстан с чужим набором знаний о сути ислама, некритически воспринимая разнообразные религиозные течения, исповедуемые в этих странах и привыкшие к другим социальным стандартам и традициям, что противоречило тому, что они встречали в Казахстане. Те, кто не мог смириться и адаптироваться к нашей, более умеренной, форме исламской социальной практики, здесь и попадают в поле внимания разнообразных адептов «чистого ислама», салафизма. Зачастую они легко подвергаются идеологической обработке и вербовке в экстремистские группы, становясь ярыми сторонниками идеологии непримиримости в отношении «неправедного» (по их мнению) социального порядка.

Вместе с тем сегодня невозможно объяснить феномен терроризма и экстремизма исключительно социально-экономическими причинами и политическими требованиями. Представление о религии как «вздохе угнетенной твари» (по Марксу) безнадежно устарели. Поэтому я бы хотел обратить ваше внимание на психологическую сторону вопроса. К примеру, если попытаться обрисовать усредненный портрет последователя салафизма, то это необязательно социально ущемленный человек. Нередко это респектабельные граждане, среди них есть и бизнесмены, и чиновники, которые таким образом реализуют свой потенциал социального участия.

Вот если проанализировать современную общественную ситуацию в целом, то приходишь к парадоксальному выводу. Зачастую даже в устах государственных мужей отсутствует искренность и честность в оценках ситуации, осмысленность и доверие к обществу в предлагаемых решениях, а разве возможно тогда сбалансированное, гармоничное развитие общества и государства как системы? К сожалению, за многими программами, в том числе и национального масштаба, не просматриваются глубокие смыслы и духовные контенты. А ведь людям эти смыслы нужны, и культурные перспективы должны быть обозначены ясно и четко. Человек должен не только понимать необходимость происходящего на уровне рационального, но также чувствовать важность именно для себя, для своих близких тех или иных решений. Необходимо верить, если хотите, в собственную высокую социальную миссию и значение. На этом строятся и политические, и религиозные доктрины.

По мнению американского психолога Абрахама Маслоу, личностная потребность в самоактуализации, реализации своих целей, способностей, развитие своей личности является гораздо большей мотивацией человеческой деятельности, чем простое удовлетворение материальных потребностей или достижение формального социального статуса. Показательна в этой связи фигура норвежского экстремиста-убийцы Андерса Брейвика, который не испытывал никаких материальных затруднений и был рядовым гражданином страны.

Считаю, что нужны легальные, транспарентные общественные каналы, в том числе и так называемые «социальные лифты», для самореализации личности. Неудовлетворенность своим социальным статусом, экономическим положением и занимаемой культурной нишей является благодатной основой для экстремистских проявлений, в том числе и на религиозной основе.

– Как вы считаете, есть ли смысл заключать «общественный договор» как панацею от религиозного экстремизма?

– Ислам как религия мира – это глубоко фундированная социальная концепция. Но сегодня, к сожалению, очень мало ученых-улемов, которые могли бы ясно и доходчиво разъяснить суть социальной концепции мусульманства у нас в стране. Я вижу задачу нашего Агентства по делам религии не в разработке концепции умеренного ислама. Он у нас и так традиционно достаточно мягкий и толерантный по отношению к светскому государству. А, скорее, в помощи ДУМК в популяризации традиционного для Казахстана суннитского ислама ханафитского толка. Интересен опыт законодательного закрепления, как, к примеру, в законах Республики Татарстан Российской Федерации или Республики Таджикистан, особенного статуса и роли ислама ханафитского мазхаба в духовной жизни народа. С моей точки зрения, также было бы целесообразно инициировать своеобразный договор между государством и религиозными организациями о согласии в отношении актуальных общественных проблем, волнующих граждан. В этом плане можно использовать опыт кооперационной модели (конкордатное соглашение) государственно-конфессиональных отношений в европейских странах. Примечателен опыт разработки социальной концепции российских мусульман Советом муфтиев России, в которой в простой и понятной форме изложена официальная позиция мусульманского духовенства практически по всем актуальным вопросам общественной жизни. Что мешает нашему ДУМК представить и широко пропагандировать свою конструктивную социальную концепцию среди верующих?

К сожалению, отсутствие конструктивной и популярной среди населения социальной программы мусульман Казахстана дает возможность активной профанации и извращения сути позитивного потенциала ислама разнообразными, в том числе и экстремистскими, религиозными группами. В рамках же самой мусульманской уммы Казахстана в действующих мечетях, с моей точки зрения, необходима утвержденная ДУМК, по примеру Таджикистана, унифицированная программа содержания проповедей в целях исключения искажения принятой догматики.

В разных странах в этом отношении существуют свои ноу-хау по борьбе с экстремизмом на религиозной основе, и нам необходимо активно этот опыт изучать и внедрять конструктивные проекты. Думаю, что в этом контексте необходим широкомасштабный обмен мнениями между мусульманским духовенством стран Центральной Азии, исповедующим суннизм ханафитского мазхаба. Можно было бы инициировать подобный форум и в Казахстане с учетом актуальности вопросов религиозной идентичности.

Дария КУАНДЫКОВА, Алматы