Наиль Мукумжанов: «У наших людей при слове «эротика» начинается слюноотделение»

– Почему ты не пошел на вернисаж?

– Я заранее знал, что там будет. Общий уровень казахстанских художников (к слову, в том числе и мой) – слабенький. Я очень редко удивляюсь какой-то работе. Кроме того, мне не нравится этот за уши притянутый креатив – смотреть фото лежа на полу. Зачем это? С какой целью? Но если будет время – загляну.

– Неужели у нас все так плохо с культурой?

– Когда я выставляю свои работы в Интернете – комментарии такие, как будто выложил порнофото. Обсуждается лишь внешняя часть дела, очень мало тех, кто способен почувствовать посыл, эмоции, которые я пытался передать. Публика ждет эффектности, а не глубины. Подобное отношение мешает развиваться настоящим фотографам, зато помогает продвигаться конъюнктурным, которые снимают лишь «вкусную» картинку, совершенно не интересуясь внутренней составляющей.

– А что такое внутренняя составляющая?

– То, что внутри… душа. Многие ее боятся и не желают видеть, потому что она не всегда бывает приятной. Почему так сложно работать с живой натурой? Потому что все хотят быть на 100 процентов красивыми, здоровыми, успешными. Дело не только в эротическом фото – людям в принципе не интересно настоящее и неподдельное. Я, когда снимаю, стараюсь ухватить то, что они пытаются скрыть от всех – кому-то взгрустнулось, кто-то задумался… Это реальная жизнь. А потом мне говорят: ну что это такое?!

Или, допустим, приходит ко мне девушка на эротическую фотосессию и требует сфотографировать ее в стиле мужского журнала. Она уже подглядела позы, отрепетировала улыбки перед зеркалом, а мне это неинтересно! Я не хочу снимать красивых дурех и без колебаний отказываю им. Зато с удовольствием поработаю с умной девушкой, лишенной гламурного налета. При этом сделаю все так, как я это вижу, подчеркнув в модели прежде всего человека. Мне нужна не кукла, а артистка, которая может дать настроение, а если у нее при этом еще и длинная шея, красивые пальцы – замечательно.

– Интересно, что ты упомянул длинные пальцы, а не большую грудь и упругую попу… Если все у нас не слава богу – так может, завязать с фото и полностью переключиться на графику?

– Нет, фотографию я не брошу. Просто у меня сейчас период переосмысления: я хочу подняться на уровень выше того, что делал прежде. Вот куплю новый фотоаппарат и буду снимать более ответственно (смеется). А что касается рисования, то тут, конечно, гораздо больше простора для самовыражения. Все зависит только от тебя и твоих впечатлений.

– Что тебя вдохновляет на эротические рисунки?

– Тут все просто – берешь чистый лист бумаги и начинаешь его портить. Белый лист красив сам по себе, и нужно его так «испортить», чтобы получилось по крайней мере не хуже, чем пустота (смеется).

– Бывает так, что комкаешь бумагу?

– Уже нет. Я раньше думал, что муки творчества просто необходимы, и нужно рисовать по ночам, пить, болеть, рвать бумагу, кого-то ненавидеть или любить. А на самом деле все не так – по крайней мере в моем случае: надо лишь успокоиться и собраться с мыслями. Мой стиль позволяет ошибаться, делать много лишних линий. Любая линия, даже неудачная, – это отражение моего я на данный момент времени. Бывают не только некрасивые линии, но и некрасивые мысли, настроения, дни – и нужно относиться к этому философски. Главное, чтобы среди хаоса можно было уловить зерно.

– Как считаешь, твои работы сложны для понимания?

– Картина – это не реклама, в которой все должно быть однозначно. Творчество, как и жизнь, полно тайн. Моей рукой водит какая-то сила, а я лишь посредник, и у меня нет задачи разгадывать загадки, даже свои собственные. Все в мире есть энергия, человек – тоже энергетический сгусток. По сути, энергий две – буддисты называют их мужская и женская, они постоянно взаимодействуют и противоборствуют. Я редко рисую непосредственно половой акт, и скорее он похож на слияние этих энергий. Многие воспринимают мои картины как уродство и извращение, что меня абсолютно не тревожит.

– Творчество совсем не кормит?

– У меня нет задачи зарабатывать деньги фотографией или рисованием. Для денег я занимаюсь рекламным дизайном. А искусство должно жить для искусства. Именно поэтому не люблю работать на заказ: мне мешает то, что работа должна кому-то обязательно понравиться.

– Есть у тебя какая-то амбициозная цель?

– Я в молодости был очень амбициозен: отмерил себе 33 года жизни и карьеру Ван Гога – нищего, но гениального (смеется). Но теперь мне 40 – время подводить итоги, и выясняется, что я не такой уж и гениальный. Возможно, все дело в том, что я просто не смог отказаться от искушений жизни. Ван Гогу же тупо не везло, и ему ничего не оставалось, как развивать свой талант.

Анна Гончарова, Алматы