Приговор Жамалиеву базируется строго на исследованных судом доказательствах

Декабрь 31
2015

Приговор Жамалиеву базируется строго на исследованных судом доказательствах

Разговор между журналистом и судьей может сложиться в редких случаях. Имею в виду размеренную, понятную обеим сторонам беседу – такую, чтобы каждая вникла в ее суть. На взгляд судьи, журналист задает примитивные вопросы, а по мнению последнего, речь служителя Фемиды изобилует громоздкими и не понятными читателю или зрителю терминами.
Но, благо, в нашем Верховном суде есть "свой" человек. Болат Кальянбеков долгие годы работал в сфере СМИ. До назначения на должность заведующего Отделом информационного обеспечения аппарата Верховного суда РК возглавлял Комитет информации и архивов Минкультуры и информации, более того, казахстанских журналистов с ним связывают взаимные "лайки" и репосты в Facebook. Об эффекте действия нового Уголовного кодекса, коррупции в судах, приговоре по делу Алиби и многом другом мы попытались поговорить на "своем" языке.
- Интересует "экономический эффект" от нового Уголовного кодекса. Какова общая сумма штрафов, зафиксированных в обвинительных приговорах коррупционерам, и сколько денег реально выплачено?
- С 1 января 2015 года действует новое уголовное законодательство. В частности, введена альтернативная мера наказания в виде кратного штрафа. Его максимальный размер - за особо крупную взятку - 80-кратный. При этом обязательно в качестве дополнительного наказания идет конфискация имущества и пожизненный запрет занимать определенные должности на госслужбе.
По итогам 11 месяцев текущего года, были осуждены к выплате штрафа 249 человек на общую сумму около трех миллиардов тенге. Оплачено 1 миллиард 866 миллионов тенге - как добровольно, так и принудительно. Не погашено на сегодня 37,6 процента штрафов, или порядка 1,1 миллиарда тенге.
- В законе ведь закреплен срок выплаты штрафа. Много тех, кто нарушил дедлайны?
- По закону – один месяц. По ходатайству стороны, при наличии весомых аргументов, срок можно определить вплоть до шести месяцев и более. И если по его истечении штраф не оплачивается, судебный исполнитель вправе просить о замене меры наказания. В целом есть вопросы относительно своевременного погашения штрафов. При этом надо учитывать, что норма новая и работает только первый год. Альтернатива неуплате штрафа – лишение свободы. Но учитывая то, что поставленная цель – это курс на гуманизацию, суды пока не очень активно практикуют это. За 11 месяцев двум осужденным штрафы были заменены на общественные работы, пятерым – на лишение свободы.
- Нет опасения, что из-за экономического кризиса многие приговоренные к выплате штрафа в итоге сядут в тюрьму?
- В связи с экономической ситуацией ожидать можно. Но еще раз подчеркну: статья новая, работает только один год. По итогам 2015 года будет проведен анализ по ее исполнению. В течение года сложились достаточно разные ситуации: по суммам взяток и размерам штрафов. Хочется отметить, что не всегда это многомиллионные штрафы. Есть и 300 тысяч тенге. Самый крупный штраф, зафиксированный в этом году, – 55 миллионов тенге. Это был приговор руководителю таможенного поста Аксай.
Когда судья выносит приговор, всегда учитывается тяжесть совершенного преступления и, конечно, материальное положение осужденного. Отсюда размер штрафа. К примеру, в приговоре Мурату Оспанову были учтены его материальное положение, доходы детей, супруги…
- Происхождение денег, которые идут в счет погашения штрафа, изучается? В частности, тех, что внес Оспанов.
- Да. Это был не разовый платеж. Каждый транш проверяли, отслеживали его природу. Супруга Оспанова продала машину, недвижимость, какая-то часть штрафа была погашена за счет его зарплаты – он к тому времени устроился консультантом в иностранную компанию; часть оплатили родственники.
Всегда анализируется, не получены ли деньги преступным путем.
- Итого, по истечении года можно констатировать благо от принятия новых кодексов?
- Надо исходить из того, какая задача была поставлена. Во-первых, целью было снижение численности тюремного населения. В 1997 году Казахстан занимал третье место по количеству тюремного населения на сто тысяч человек в мире - очень репрессивное было законодательство. По последним данным Генпрокуратуры РК, наша страна занимает 57 место, количество тюремного населения составило 40 183 человека. Ранее Главой государства была поставлена задача выйти из числа 50-ти стран-лидеров по количеству тюремного населения. Сегодня можно констатировать, что она выполнена.
- Есть впечатление, что наши суды завалены делами и, принимая решения по ним, "бегут галопом по Европам"….
- Судебная система сейчас находится в активной стадии модернизации. Внедряется новое законодательство. Новые УК и УПК направлены на гуманизацию, снижение тюремного населения, новый ГПК – на развитие медиации, стимулирование к решению споров в досудебном порядке. Система трехступенчатого правосудия должна привести в итоге к градации, в частности, незначительные дела, не влияющие на нормы права, не будут доходить до Верховного суда. Во всем мире так.
Если говорить о количестве дел в судах, то сегодня суды завалены, в том числе, делами, которые могли бы решать государственные органы. В Казахстане внедрена практика, когда по многим вопросам точку ставит именно суд. Госорганы предпочитают самостоятельно не принимать решения по вопросам, которые входят в их компетенцию. Например, тендерные дела: сам госорган никогда не внесет в базу недобросовестного поставщика, это все делается с решения суда. То же самое вокруг ситуации с пьяными за рулем: дорожный полицейский поймал нетрезвого водителя, тот прошел освидетельствование, согласен понести наказание - почему бы правоохранительным органам своим решением не лишить человека прав на управление авто? То же - по налогам. В итоге суды завалены, сегодня в их производстве в среднем порядка 1,2 миллиона дел. Работают порядка 2,6 тысячи судей.
Это, кстати, можно считать наглядным показателем того, что народ доверяет судам и предпочитает решать споры в судах.
- Вы считаете, что после грандиозного скандала в 2010 году доверие к судам восстановлено? Ситуация, когда сразу шесть судей Верховного суда подозревались в коррупции, - огромный удар по репутации.
- Да, сегодня можно сказать, что общество доверяет судам. Об этом наглядно говорят итоги проводимых социологических опросов.
Что касается той ситуации, то в 2010 году впервые на пленарном заседании Сената Парламента по представлению Главы государства был рассмотрен вопрос об освобождении от занимаемых должностей шестерых судей Верховного суда. Двое из них – Алмаз Ташенова, занимавшая пост председателя надзорной судебной коллегии по гражданским и административным делам, и судья Саулебек Джакишев – были осуждены. Остальные четверо к уголовной ответственности не привлекались. Об их дальнейшей судьбе сложно сказать. Они не вернулись в судебную систему.
- Какие показатели коррупции в судебных органах на сегодня?
- За 2013 год по коррупционным статьям к различным срокам были приговорены пять судей, в 2014-м – три, в 2015-м – одна судья. Последнюю задержали при получении 185 тысяч тенге за обещание оставить без изменения решение суда в апелляционной инстанции областного суда.
Политика Верховного суда в отношении судей-коррупционеров - максимально строгое, жесткое наказание. В структуре аппарата Верховного суда создан Отдел внутренней безопасности и предупреждения коррупции в судах. Его функции – профилактика коррупции и защита судей от нее. Был случай в Западно-Казахстанской области: судье пытались дать взятку за освобождение от уголовного преследования, этого взяткодателя арестовали и осудили на 2,5 года ограничения свободы с конфискацией имущества. Коррупция в судах разоблачается при активном участии наших сотрудников, которые, в свою очередь, тесно работают с антикоррупционным ведомством.
- Какое внимание в своей работе вы уделяете социальным сетям? Наверняка мониторите.
- Для нас социальные сети – одно из приоритетных направлений работы. Именно они сегодня очень часто задают настроения в обществе. К примеру, появляется проблемная публикация, ее обсуждают, дело доходит до сбора подписей и так далее. В дальнейшем тема уже попадает в традиционные СМИ. Ведется тщательный мониторинг социальных сетей: у нас внедрена трехступенчатая система контроля. Это, в первую очередь, непосредственно сотрудники пресс-службы Верховного суда и коллеги в регионах. Кроме того, мы заключили соглашение с Центром анализа информации при Комитете связи, информатизации и информации МИР. Каждый день формируется картина с акцентом на критические материалы и комментарии. Все это анализируется и вырабатываются соответствующие меры реагирования.
- Вы активный пользователей Facebook. По долгу службы или по собственному желанию? Ваши видеоблоги – работа или хобби? Какие отзывы получаете о них?
- Видеоблоги – это просто форма, новый формат, новый тип общения, разъяснения.
- Получается?
- Есть разные оценки. Кто-то считает, что интересно, что получается говорить просто о сложных вещах, люди приветствуют и поддерживают это начинание. Другие уверены, что это далеко не так: "У вас розовые очки, в судах происходит совсем другое, все очень плохо".
Если говорить в целом о роли социальных сетей в казахстанском обществе, то сегодня происходит большая виртуализация жизни. Люди начинают полноценнее жить не в реальной жизни, а в социальных сетях. Они там более раскованные, активнее высказывают свое мнение, погружаются в дискуссии. И не занимаются этим в реальной жизни. Вот пример из моей личной практики. Ко мне обратился один из моих подписчиков, житель Атырауской области. Его жена стала участником ДТП, слава Богу, ничего серьезного. Она выезжала со второстепенной дороги, и произошло столкновение двух машин. Штраф – около 10 тысяч тенге, ущерб – ровно столько же. Обратившийся пишет, что у водителя той машины есть знакомые в дорожной полиции, которые якобы составили неправильную схему ДТП. Суд, по словам мужчины, вынес решение, не вникая во все это. Этот человек развернул бурную деятельность в Facebook, написал ряд постов, ругал гаишников, ругал суд, который "поверхностно все рассматривает". Был сделан запрос. Получили ответ: решение вынесено, никаких документов по его обжалованию не поступало. То есть, человек, в Сети развернувший такую активность, в реалии не хочет защищать свои права. Он сам высказал свою позицию по этой ситуации - "мараться" из-за 20 тысяч тенге не стоит. Но при этом он нашел время на то, чтобы "поливать" полицию и суды в социальных сетях. Здесь хочется высказать одну аксиому: защита своих прав (и не только в судах) - это всегда работа и активная позиция. Посмотрим на эту ситуацию с другой стороны. Обжаловал бы человек ту схему ДТП, представил бы своих свидетелей, доказал бы фактами свою точку зрения – и, возможно, суд вынес бы другое решение. А так, суд не может же опираться только на эмоции.
- Резонанс вокруг дела о драке у бара "Чукотка" в Алматы повлиял на его пересмотр?
- При рассмотрении дела апелляционной инстанцией выяснилось, что суд первой инстанции не дал ответов на очень многие вопросы. Естественно, общественный резонанс послужил тому, что мы взяли данное дело на свой контроль. Как результат, мы отслеживаем работу по оперативному и наиболее полному информированию общественности о ходе судебного заседания. Если же говорить конкретно о решении суда апелляционной инстанции по пересмотру данного дела, то здесь, конечно же, нет. Суд всегда принимает решения, только руководствуясь законом.
- В разговоре о соцсетях и суде нельзя не вспомнить о деле Алиби. Считаете ли вы его беспрецедентным? Да или нет – и почему?
- И да, и нет. С одной стороны, да, дело получило беспрецедентную огласку. Фото и видео инцидента широко распространились в социальных сетях, пользователи меняли свои аватарки, Генпрокуратура и МВД взяли дело под контроль…
С точки зрения судебного решения неординарности нет. Все заседания прошли четко в соответствии с действующим регламентом, прописанным в законодательстве. Хочу отметить, что в течение процесса в Интернете развернулась настоящая информационная война, вышло интервью Айнур Исиной, была версия об административной подоплеке, якобы, это все закрутилось с целью отобрать бизнес у Жамалиева. Все это никак не отразилось на работе суда. Дело вел опытный судья, председатель специализированного межрайонного суда по уголовным делам, Ербол Рахимбеков.
- Из чего сложились 13 лет колонии строго режима, к которым был приговорен Кайрат Жамалиев?
- Кайрат Жамалиев был признан виновным по трем статьям УК РК: пункты 1,3 части 2 статьи 126 (незаконное лишение свободы, совершенное группой лиц по предварительному сговору с применением насилия, опасного для жизни и здоровья), пункт 1 части 2 статьи 121 (насильственные действия сексуального характера с использованием беспомощного состояния потерпевшего, совершенные группой лиц по предварительному сговору) и пункт 2 части 4 статьи 194 (вымогательство в особо крупном размере). Так, по этим статьям судьей было назначено четыре, семь и 10 лет. По совокупности в соответствии со статьей 58 УК РК путем частичного сложения наказания к отбытию определено 13 лет лишения свободы. Отмечу, что данные статьи предполагают серьезные сроки, по некоторым частям даже до 20 лет, и обязательное отбывание в колонии строгого режима с конфискацией имущества.
- Что касается доказанности каждой из этих статей. Адвокат Жамалиева говорил, что факт изнасилования в результате экспертизы не был подтвержден.
- Не изнасилование, а сексуальное насилие. В законе есть достаточно четкое юридическое описание и того, и другого деяния.
- Относительно двух других статей…
- Незаконное лишение свободы и вымогательство. Опять же, был ролик, где четко было видно, что парня избивали двое достаточно крупных мужчин. В ходе судебного заседания все факты по этому преступлению были четко установлены. Алиби избивали, против воли удерживали его в квартире порядка четырех часов, требовали, чтобы он все время передвигался на четвереньках, как только он поднимался, сбивали с ног, разбивали об него тарелки, били стаканом по голове… Это и лишение свободы, и опасное для жизни и здоровья деяние. Все очень четко подпадает под санкции этой статьи.
Относительно вымогательства. Речь шла о машине BMW 520 "i" 2012 года выпуска. Был вопрос о том, крупный ли это размер. Вымогательство в крупном размере считается при сумме свыше двух тысяч МРП, что в этом году составляет 3 миллиона 964 тысячи тенге. Оценка авто была проведена стороной Алиби – вышло 4 миллиона 923 тысячи 700 тенге. При этом в ходе судебного заседания было доказано, что Кайрат Жамалиев поручил Анатолию Прибыткову отогнать машину в район своей автобазы – не куда-то в сторону, именно в район своей автобазы - и обещал подарить ее ему. То есть, факт вымогательства доказан.
Обвинительный приговор был основан на устойчивых показаниях Алиби Жумагулова. Его изначальные показания, данные в полиции, были подтверждены при осмотре квартиры, где повсюду была кровь. Все факты были подтверждены.
Таким образом, приговор суда базируется строго на доказательствах, исследованных в рамках судебного заседания. При этом суд учел другие, в том числе отягчающие факты. Жамалиев был пьян во время совершения преступлений, которые снимал на видео. По показаниям участников процесса, кстати, подчиненный Жамалиева пришел к родителям Алиби и переслал эти ролики его маме на сотовый телефон. Представляете, какая циничность, каково было их состояние?
- С целью шантажа?
- По материалам дела, он это сделал, чтобы показать, что Алиби сам якобы сознался в убийстве человека, чтобы Жумагуловы не дали ход этому делу.
- Вырос ли уровень правовой грамотности населения? Или со всеми этими виртуальными баталиями, напротив, снизился?
- К сожалению, до сих пор люди берут кредиты, покупают недвижимость и не читают при этом договоры. У нас нет института привлечения адвоката на уровне принятия решения. У нас адвокат появляется, когда все плохо, все потеряно. Хотя адвокат должен появляться именно на начальной стадии решения - он должен понять, что вы хотите от сделки, помочь защитить ваши интересы. Услуги в этой сфере не такие уж дорогие.
Люблю приводить примеры по разным вопросам. Вот один, наглядно говорящий об уровне правовой грамотности некоторых наших граждан. Приехал я однажды на работу - у входа стоит взрослый мужчина с бутылкой бензина в руках, он пытался облиться им и поджечь себя. Его снимала камера одного из республиканских телеканалов. Приехали полицейские – увезли мужчину. Я стал выяснять, в чем дело. В Алматы – в городе с высокой правовой культурой, не в глубинке – девушка, дочь этого мужчины, работала в компании, получала часть зарплаты официально, часть – в конверте; и во время ее выхода в декретный отпуск пришла с проверкой налоговая. Была выявлена черная касса. На компанию был наложен штраф. А этот мужчина, отец той девушки и ее представитель в суде, обратился в суд с требованием о выплате его дочери пособий с учетом средств черной кассы. Это вообще нонсенс! Она сама нарушала закон, не осуществляла никаких платежей, в том числе пенсионных, со своей зарплаты. Но вместо того чтобы умолчать об этом, наш человек идет в суд, проигрывает во всех инстанциях, в том числе в Верховном суде, и пытается себя поджечь. Кстати, даже по этой ситуации можно видеть, насколько правильным было решение об обязательности юридического образования при участии в суде в качестве законного представителя.
Нам надо еще очень много работать над тем, чтобы поднять правовую культуру в обществе. Я считаю, что эта работа всего юридического сообщества – судей, адвокатов, юристов и других.
- Вас можно называть пресс-секретарем Верховного суда РК?
- Можно назвать пресс-секретарем по функционалу.
- Вы поработали в разных структурах государственной службы. Более полутора лет пребываете в этой должности. Как вам в Верховном суде, что нового для себя открыли?
- Я сейчас заочно учусь на юриста в КЭУ. По первому образованию я политолог. Поставил задачу - сдать все экзамены самостоятельно. Очень помогает опыт работы здесь: концептуально я уже свободно ориентируюсь по всем направления юриспруденции, остается только вникать в детали. Учиться легко и даже интересно.
Для меня Верховный суд – это новый вызов. Поставлена задача выстроить диалог с общественностью, видно было, что до этого его просто не было. Сейчас о работе судов достаточно много информации в Интернете и социальных сетях, размещены соответствующие видеоролики. Считаю, это - первые конкретные результаты. Посмотрим, как решится здесь вопрос, потом подумаю, как быть дальше.
На мой взгляд, сегодня Верховный суд – это, пожалуй, один из немногих государственных органов, который развивается четко по продуманному плану. Есть базовые, концептуальные события – съезды судей с участием Президента страны. Они проводятся, как правило, один раз в четыре года. Глава государства подводит итоги за прошедшее время и ставит четкие задачи перед судебной системой на следующий период. Эта модель показала свою эффективность. Промежуток между съездами позволяет системно реализовать все намеченное и выработать четкие ориентиры для дальнейшей работы. К примеру, по итогам последнего шестого съезда судей, состоявшегося в ноябре 2013 года, было определено пять стратегических задач. Все они реализованы. Принято новое уголовное законодательство, разработана обновленная редакция Гражданского процессуального кодекса, повышены требования к отбору судей, активно внедряется электронное судопроизводство и так далее.
Все это говорит о том, что судебная система работает достаточно эффективно, и любой человек на законных основаниях может защитить свои права и интересы в суде.
- Насколько забюрократизирована работа вашего отдела? Легко СМИ получить доступ к информации и насколько облегчен ваш доступ к председателю Верховного суда?
- По некоторым вопросам наш отдел воспринимается как кризис-менеджмент в судебной системе. Оперативно выявляется критика в СМИ и Интернете, оперативно вырабатываются и реализуются меры реагирования на нее. Ежедневно, два раза в день, председатель Верховного суда получает дайджест. Если есть необходимость, я захожу к нему - обсуждаем, как реагировать. Естественно, все решения принимаются, исходя из конкретной ситуации. Не всегда имеет смысл реагировать на каждую публикацию.
- Наша редакция в этом году дважды имела дело с судом: история с исчезновением диктофонов в районном суде Алматы и якобы запрет атырауского судьи на освещение процесса. С точки зрения закона, конечно, вы скажете, что журналисты неправы. Но давайте рассудим объективно. В первом случае, если журналистам доходчиво объяснили бы все до начала закрытой части процесса, то, не думаю, что они вопреки словам судьи оставили бы диктофоны. А во втором – у меня есть все основания полагать, что судья огласила свои требования до включения аудио- и видеотехники; эти слова просто-напросто не записаны.
- На этот вопрос предлагаю посмотреть с двух сторон. С одной стороны, я считаю, это проблема роста. Судебная система сегодня быстро развивается, модернизируется. Один из приоритетов – открытость. Может быть, еще не все судьи готовы к такой открытости. К примеру, некоторые судьи сопротивлялись, когда внедрялась аудиовидеофиксация процессов. Сегодня система АВФ активно работает, стала обычным делом для судов и позволяет даже в определенных случаях защитить судью. В случае жалобы изучается запись и определяется истина. С другой стороны, если журналист освещает судебный процесс, то тоже должен четко ориентироваться в процессуальных вопросах. К примеру, по ситуации в Атырау, возможно, до заседания судья и высказала свое пожелание по освещению процесса. Но каждому журналисту, работающему с судами, следует знать статью 29 УПК о гласности, где четко прописаны все нормы по проведению закрытого судебного процесса. Помимо этого, в соответствии с законодательством судья не может сам принимать решение об открытости или закрытости процесса. Это решение может быть принято только по ходатайству одной из сторон.
- Спасибо за беседу!
Dana Saudegerova Фото: ©Арман Мухатов

Источник: uralskweek.kz