Герольд БЕЛЬГЕР: Любви к школе у детей нет

Г. Б.: – Начну издалека. Я по базовому образованию педагог, окончил Казахский педагогический институт по квалификации «учитель русского языка и литературы для казахских школ». После вуза работал в райцентре Байкадам Жамбылской области. Моя жена Раиса Закировна Хисматулина тоже учитель, уже более полувека преподает в школе русский язык и литературу, так что все, что касается школы, для меня близко.

Я вырос в чисто казахской среде, учился в казахской школе, в ауле. О чем тогда дети думали? Помню, как-то мы, пацаны 8-10 лет, собрались и стали говорить, кто кем будет. Я буду баскарма (председатель колхоза), сказал один. Я буду аульнай (председатель сельсовета), сказал другой. Я буду бргадр (бригадир), сказал третий. Дальше фантазии не хватало. Я ляпнул, абсолютно не задумавшись, что буду писателем. Должно быть, Аллах сам вложил мне в уста эти слова, я действительно стал писателем.

Но времена меняются, общество меняется, настрой тоже. Дальше было увлечение образованием. Все хотели стать учеными, большими людьми, преподавателями, профессорами. Три-четыре года назад в этом же парке, на этой же скамейке, где мы с вами сейчас сидим (в парке возле памятника Чокану Валиханову в Алматы – Т.Н.), ко мне подошли два первоклассника. Я спросил у них, кем же вы мечтаете стать? Один, при галстучке, костюмчике, хорошенький такой, весь выглаженный, сказал, что будет акимом. Другой сказал, что хочет стать заместителем акима по культуре.

Как сейчас молодежь думает учиться? По этому месту я хожу уже тридцать с лишним лет, это наш Гайд-парк, здесь я часто беседую с юношами. Когда спрашиваю, кем ты хочешь быть, где ты хочешь учиться, никто не говорит, что пойдет в рабочие или в медицину, или в преподаватели. У всех мечта стать юристом, экономистом, банкиром. Вот такие перемены происходят в обществе. О чем это говорит? О том, что общество не здоровое, что ориентир, направленность у нас выбраны неправильные. Кто виноват? Общество виновато. Учителя виноваты. Школа виновата, родители виноваты. Поэтому я сейчас, когда думаю о школе, преподавателях, настроен скептически. Все, что сейчас происходит, все, что я сейчас вижу, слышу, не вызывает особого интереса, радостного настроя. Наверное, это уже и невозможно, потому что все изменилось, школа деградирует, образование деградирует. И этот процесс происходит не только в Казахстане. В России и во многих европейских странах та же самая история. Почему так? Потому что кадры плохие, общее образование очень низкое. Программа тоже не тянет, зарплата скудная, однако этим никто особо не интересуется, во всяком случае, у нас. Преподают одни женщины, мужчин почти нет. Женщины, как правило, большого авторитета среди учащихся не имеют, потому что на кардинальные вопросы современности они не могут ответить подобающим образом.

Учителей власть имущие используют в качестве подсобных рабочих. Например, когда нужно голоса собирать на выборах, агитировать, фальшивые идеи внедрять в сознание учащихся. Если он это не будет делать, его выгонят с работы, поэтому тут одно к другому цепляется. Учитель не достиг своей независимости, своего общественного положения, он где-то в низах бродит, это большая беда. В военные и послевоенные годы учитель котировался очень высоко, сейчас их престиж падает все больше и больше. К тому же, что мы часто видим? Собираются учителя перед уроком, затевают чаепитие, ля-ля-ля, потом с опозданием идут на урок. На уроке они говорят то, что неинтересно, оторвано от жизни, абстрактно, ничего конкретного. Отсюда неверное воспитание.

Воспитание плохое и от того, что многим родителям некогда заниматься своим чадом, они должны на жизнь зарабатывать, на базаре торговать, везти товар из-за заграницы, реализовывать его. Пока мать измученная возвращается домой, дитё весь день, всю неделю, весь месяц предоставлен самому себе. Он не знает, что такое родительская ласка, забота, контроль и это страшная трагедия, из которой вытекает другая – подростковый суицид.

Я вырос в простом казахском ауле, и я не помню ни одного случая суицида, а в последние годы это стало частым явлением. То в одном районе повесится подросток, то в другом. В чем дело? В том, что он не имеет родительской опеки, он психологически подавлен, остается со своей бедой, со своими проблемами один на один. Он беззащитный, растерянный, и любое отрицательное событие в школе – плохая оценка ли, несчастная любовь ли – так действуют на него психологически, что он кончает жизнь самоубийством.

Zakon.kz: – К сожалению, это так. По сведениям министра образования, в прошлый учебный год в Казахстане зарегистрировано 238 случаев детского суицида. В новостях чуть ли не каждую неделю пестрело – повесился, выбросился, покончил с собой…

Г. Б.: – Общество больное, люди не обеспечены, жизнь трудна, родителям нет дела до своих детей. Богатые откупаются от своих отпрысков, дарят им дорогие игрушки, машины, отправляют за рубеж, лишь бы он молчал, не тревожил их, не беспокоил. А беднота в погоне за лепешкой, за ежедневным пропитанием тоже не может заниматься должным воспитанием своего ребенка. Отсюда все наши беды

Наступил новый учебный год. Кого он радует? Никого. В детстве для меня 1 сентября был самым радостным, самым светлым днем. Я страшно злился, что и август, и июль имеют по 31 дню, так не терпелось пойти в школу, так мне было интересно в школе, школа зажигала. Сейчас я спрашиваю у моего юного соседа, ты с радостью идешь в школу? Ух, говорит, поджечь бы ее. У наших детей нет любви к школе, и это меня сильно тревожит, беспокоит. Возле парка, где я живу, за 35 лет я ни разу не видел ни одного юношу, ни одну девушку, которые сидели бы в сквере с книжкой в руках. Они сидят с мобильниками, смотрят на него, пишут смс, хохочут по-дурацки. На мои замечания говорят, зато у нас есть компьютер, Интернет, мы богаче вас. Нет, не богаче, а беднее.

Под моим окном каждый вечер собираются 10-12 подростков. У одного расстроенная вдрызг гитара, он дрынчит на ней, поет какие-то несуразные песни, остальные гогочут, пьют соки-моки, кто-то покуривает травку – вот их времяпрепровождение. Это длится примерно с семи вечера до полуночи. Жильцы их выгоняют, полиция разгоняет – бесполезно. Они постоянно здесь кучкуются, потому что им деваться некуда. Такое безобразие не только у нас, такое можно видеть и в благополучных, сытых, обихоженных европейских странах. По телевизору мы видим, что творится в Лондоне, как молодежь там все громит. Это что за молодежь? Молодежь, которая ничего не читает, не работает. Которая живет на социальную помощь и довольствуется этим. Которая обозлена, агрессивно настроена против всего, что происходит в обществе, против богатых. От чего это? От деградации. Интересов нет, цели нет, и это наша общая глобальная беда. Насколько я понимаю, молодежь становится умственно отсталой.

Zakon.kz: –?

Г. Б.: – Несколько лет тому назад, я прочитал статью одного американского ученого-психолога, который утверждал, что в будущем человек, который будет полностью знать таблицу умножения, будет считаться гением. Мы к этому идем, сейчас таблицу умножения уже не знают. Калькулятор есть, компьютер есть, сочинение, рефераты, дипломы бойко скачивают с сайтов. Списал, сдул, все готово, а в голове пусто, так что компьютер, Интернет – это вовсе не прогресс, они отталкивают человека от цивилизации, от высокой культуры. Возможно, молодые люди смотрят на это по-другому, считают, что это достижение, что мы развиваемся, идем вперед. Нет, вперед мы не идем.

В прошлом система образования, система общей культуры была у нас намного выше, чем сейчас. Взять тестирование. Наши на западный манер внедрили его у себя и что? Сидят молодые люди, тычут пальцами по клавиатуре, набирают какие-то очки, баллы, проходят какой-то конкурс, хотя он полный неуч, невежа. Его удача в том, что он методом тыка случайно обводит нужный кружочек, и вот такое у него образование, такой экзамен упрощенный. В итоге речь у них не развивается, мышление не развивается, общее познание очень низкое.

Zakon.kz: – С чего нужно начать? Чему мы больше должны учить сегодня своих детей?

Г. Б.: – Речь нужно развивать, мышление, самостоятельность. Во-вторых, надо воспитывать детей истинными патриотами своей страны, любящими свою страну, преданными ей. Надо смотреть на ученика, как на гражданина будущего, который не только нефтью, коммерцией будет заниматься, а должен быть настоящим гражданином, нацеливать его на это. У нас это не делается, у нас из него готовят неизвестно кого, но никак не гражданина, а уж о патриотизме я вообще молчу. Современному молодому казахстанцу все равно, где жить, у него нет боли за свою родину, за землю, на которой он родился и вырос, он не знает свою историю, свою культуру. Я не предсказатель, но мне кажется, что дальше будет еще хуже, потому что за все это рано или поздно придет расплата. Чтобы воспитать достойного гражданина, нужен не год, не два, а 20-30 лет, пока из него выйдет человек. Даже газонная трава нуждается в пристальном уходе, а воспитание высоконравственного, высокоидейного поколения – тем более.

Zakon.kz: – Педагог с 40-летним стажем, бывший директор одной из лучших школ Костаная Павел Гомзяков заявил в прошлом году: «Учителей «достают» хронические реформы и эксперименты в образовании. Все бегом, все наспех, ни специалистов, ни наработанной базы». Какую оценку дали бы Вы реформированию системы образования?

Г. Б.: – Я уже говорил выше, что в системе образования у нас повсеместно идет деградация, все только и долдонят о реформах, а фактически реформы нет. Ни одна реформа не срабатывает, ни один новый министр реформу до конца не доводит. За последние двадцать лет сколько у нас было министров народного образования? Я сейчас не скажу точно, и вы не скажете. Их было много. Изменилось ли что-нибудь кардинально? Ничего не изменилось, а если изменилось, то только в худшую сторону. Программы стали хуже, учебники стали хуже, преподаватели хуже, выпускники по уровню общего развития хуже. Среди этих министров есть и мои хорошие знакомые, которых я уважаю, но плывут они по течению жизни и переломать эту дурацкую систему не в состоянии.

Будучи аспирантом Казахского педагогического института, я изучал программы дореволюционных школ – мектеба, медресе и гимназии. Так вот, даже по сравнению с дореволюционной программой мы идем назад. Таких школ и программ, которые были при Алтынсарыне, сейчас нет. В то время гимназист восьмого класса по образованию, по общим знаниям, по общему кругозору был выше нынешнего выпускника университета. Он, как правило, знал три живых языка и два так называемых мертвых – латинский и древнегреческий. По программе для гимназии это было обязательно.

Сейчас молодой человек кончает университет и ни бе, ни ме, ни кукареку. Мы ежедневно видим и слышим по телевизору наших парламентариев, правителей и других высокопоставленных чиновников. В глаза бросается их общая необразованность, невежество, они не тянут на те места, которые занимают.

Вот видите напротив Академию наук? Прекрасная была академия, но ее закрыли, старые ученые ушли, или заставили их уйти, а молодежь не идет, потому что зарплата низкая, перспектив никаких. Но зато само здание красиво отделали и написали большими буквами «Гылым ордасы» – Храм науки. Какая это орда, какой храм, когда в нем, кроме музеев, ничего нет?! Все шесть музеев собрали вместе, вот и все. Сейчас там главный человек – охранник. Наши руководители считают, что наука нужна, но чтоб отдача была сиюминутной, о фундаментальной науке речи нет. Они предпочитают приглашать на миллионы каких-то выдающихся людей из-за рубежа, готовых ученых, устраивать различные показушные мероприятия, концерты, чем воспитывать своих. Приглашаем тех же заграничных певцов, музыкантов, а наши остаются в стороне. Чем они хуже? Ты эти доллары вложи в свои кадры, а не в чужие. Нет, мы как обезьяны любуемся всем иностранным и все время плетемся позади и очень довольны, считая, что у нас все складывается хорошо.

Zakon.kz: – Одним из главных приоритетов развития отечественного образования является переход на 12-летнее обучение. А нужно ли нам оно?

Г. Б.: – Да, я в курсе, об этом много говорят. Предыдущий министр образования и науки Туймебаев считал, что главное дело его жизни – переход на 12-летнее образование. Мы к этому не готовы. И вообще, я не понимаю, зачем нам нужно держать девиц и юношей до 20-летнего возраста в школе? Какой смысл? Германия в этом отношении оказалась намного умней, у них сначала дают общее образование, затем дают нужную специальность. Куда у нас делись ГПТУ, СПТУ (городские и сельские профтехучилища – Т. Н.)? У нас разнорабочих нет, специалистов узкого профиля нет, зато юристов, финансистов, банкиров пруд пруди. Как-то академик Султангазин еще при жизни произнес хорошую фразу, что у нас в Казахстане овец все меньше и меньше, зато философов все больше и больше. Это крен такой пошел. Сейчас поняли это, начинают закрывать некоторые факультеты и правильно делают. Зачем, скажем, в АГУ факультет журналистики? Или юридический факультет? Или экономический? Чтобы выпускники потом толкали тачку на базаре? Я склоняюсь к тому, что в деле образования нужны основательные реформы. Вот, скажем, кадры по казахскому языку.

Приняли решение, что нужно как можно больше внимания уделять казахскому языку. Я сторонник казахского языка. Я пропагандист казахского языка. Я болею за него, поддерживаю. Но ведь многие предложения, многие так называемые реформы – глупые, дурные, к ним не подготовлены, кадров нет. Часов много, а точной программы нет. Хороших учебников нет. Поэтому неудивительно, что сами казахи на этих уроках говорят меж собой исключительно по-русски. Даже в школе имени Алтынсарына говорят по-русски. Не то, что говорят – мыслят, думают по-русски и ломать всю эту систему очень даже не нелегко.

Недавно в СМИ и, особенно на вашем ресурсе, активно обсуждался вопрос о полном переводе делопроизводства на казахский язык и даже дату конкретную обозначили – с 2013 года. Конечно, я был бы рад тому, но это нереально, невозможно. Эта тема мусолится с 87 года, с тех пор эта арба скрипит, скрипит, разговоров много, сегодня аляуляй-аляуляй, завтра халяуляй-халяуляй, а сдвигов нет, и не будет.

Zakon.kz: – Почему?

Г. Б.: – Потому что сначала надо заставить говорить по-казахски депутатов Парламента, президентский аппарат, правительство. Если они не говорят, то почему простой мыркымбай должен говорить? Не будет он говорить. Тем более, все понимают, что если будешь говорить на английском, то это полезно, нужно. Без русского тоже не обойдешься, а без казахского обойдешься, вон, сколько людей, не зная своего родного языка, становятся большими начальниками. Молодежь это видит, ее не обведешь вокруг пальца.

 Конечно, этот вопрос надо продвигать, но надо продвигать по-другому, эволюционно, настойчиво. Вот сейчас ко мне приходят некоторые русские, евреи, немцы, корейцы, они часто собираются вместе и изучают казахский язык. Они поняли, осознали, что это нужно, и меня это греет. Они приходят ко мне за всякими советами, как к аксакалу, на днях проводят круглый стол по госязыку, и я написал для них свою аксакальскую речь. Я – убежденный сторонник казахского языка и своим творчеством постоянно его пропагандирую. Все мои произведения связаны с казахской аурой, казахской культурой. Я твердо убежден, что в Казахстане государственным языком должен быть только казахский язык, я входил в правительственную комиссию по разработке этого важного вопроса и являюсь одним из основоположников этой идеи. Раз ты живешь в Казахстане, надо признать культуру казахского народа, язык его в лучшем смысле этого слова и принять это всем сердцем и душой. А вообще я поддерживаю все народы, которые культивируют свое национальное достоинство – язык.

Хочу особо подчеркнуть, что будущее казахского языка определяют не русские, не корейцы и так далее. Это дело чести самих казахов. Развивать свой родной язык должен, и может только сам казах. А то, что Бельгер говорит по-казахски, или кто-то другой не есть гарантия развития языка. Гарантия развития казахского языка – сам казах. Вы посмотрите, зарубежные казахи, проживающие, например, в Париже, Дании, Германии, которых я знаю лично, изо всех сил стараются сохранить свою родную речь, они хорошо говорят по-казахски, а алматинские казахи не говорят, пренебрегают.

Ко мне обращаются бизнесмены и говорят, как бы облегчить грамматику казахского языка, сократить количество слов, чтобы легко и быстро его выучить. При этом ссылаются на какой-то турецкий опыт. Я говорю, я противник этого. Казахский язык тем и интересен, что он очень богатый, очень образный, удивительно выразительный, сочный. Я написал книгу «Записки старого толмача». Старый толмач – это я. Я толмачил, пока переводил казахскую литературу, и все время выписывал нужные слова, составил словарь «верблюжьих» слов, словарь «лошадиных» слов и так далее, потому что казахский язык удивительно богатый. Отсюда (показывает подбородок – Т.Н.) до сюда (показывает макушку головы – Т.Н.) – две тысячи слов! Только с глазами связаны двести слов. С ушами, губами, ртом связаны десятки, сотни слов.

На днях ко мне обратилась одна дама из Центрального музея и говорит, нам позарез нужны названия беркута – годичного, двухгодичного, трехгодичного и так далее. Вы знаете, что в казахском языке беркут до тринадцати лет имеет разные названия?

Zakon.kz: – Нет.

Г. Б.: – А я знаю, я их собирал по крупицам в течение сорока лет, поэтому долго могу говорить о богатстве, образности, сочности казахского языка.

Zakon.kz: – Бывает, педагоги бьют рекорды по коррупционным нарушениям и в этом отношении Министерство образования даже называет конкретные регионы. Могут ли такие учителя сеять доброе, разумное, вечное?

Г. Б.: – Раньше коррупционеров-преподавателей не было, сейчас они есть, но я их не очень сильно осуждаю. Главные коррупционеры сидят наверху и беззастенчиво ворочают миллионами, миллиардами. Если верхушка ворует, то почему бедный учитель, имеющий кучу детей, живущий в тесноте, не должен иногда отщипнуть от общего пирога? Конечно, это предосудительно, это стыдно, но, как говорится, с кем поведешься… Простой учитель видит коррупцию каждый день. Мои знакомые, бывшие преподаватели вузов, профессора, знают, какая такса в каком университете, кто сколько берет, каким образом берет, кто собирает, кому передает по цепочке, кто что построил за эти годы… Это ужасно. Коррупция – такая беда, которую в Казахстане уже невозможно победить. Для этого нужно всю верхушку почистить основательно, у них там своя такса и это уже настолько внедрилось в сознание людей, что уже никто не представляет жизнь по-другому.

Zakon.kz: – В прошлом году один из представителей Министерства образования заявил на августовской конференции, что, несмотря на негативные факты, казахстанское образование в мировом рейтинге ценится высоко, что из ста стран по уровню образования Казахстан находится на 14-й позиции, Россия – на 31-й, так что, говорит, делайте выводы...

Г. Б.: – Я не верю этой статистике, она берется, складывается из общей грамотности на фоне, допустим, африканских стран, Индии, где очень много необразованных людей, которые до сих пор ни писать, ни читать не умеют. По сравнению с такими отсталыми регионами, мы, конечно же, впереди. Кстати, подобными сравнительными анализами особенно увлекался бывший министр Туймебаев.

В то же время я не хочу все мазать черными красками и говорить, что в Казахстане все плохо. Какие музыканты, скрипачки, художники выросли у нас в последние годы, сколько молодых талантливых людей учится за рубежом. Я всегда говорю, что Бог щедро наградил казахов талантами, но сами казахи свои таланты не ценят. Евреи свои таланты используют на сто процентов, выжимают из него все, что можно выжать. Немец свои таланты открывает на семьдесят процентов, русский где-то на сорок-пятьдесят. Казах, если двадцать процентов проявит по-настоящему – это хорошо. Казахи еще не научились проявлять свои дарования и это тоже один из недостатков нашей школы. Не поэтому ли наши более или менее толковые люди удирают за кордон и там пытаются самоутвердиться? Это плохо. Надо, чтобы они здесь утверждали себя, чтобы здесь их грели, поднимали. Для этого нужен высокий культурный уровень в стране. Он в свою очередь будет тогда, когда там, на верху, будут сидеть не временщики, а настоящие хозяева своей страны, болеющие за каждого своего гражданина.

Думаю, я имею моральное и гражданское право говорить открыто, без фальши и лучшие прогрессивные казахские умы это понимают и не обижаются. У казахов сеть мудрая пословица, которая в переводе на русский означает: враг скажет так, что развеселишься, а друг скажет так, что заплачешь. Своему Казахстану я желаю только добра и руководствуюсь взглядами Абая. Никто сильнее, чем Абай, не критиковал казахов, никто не говорил о своем народе более острых и горьких слов, чем Абай. О России никто не говорил более горьких слов, чем Достоевский, Лермонтов, Салтыков-Щедрин. А делали они это из великой любви к своей Родине.

То, что я пригодился стране, в которой живу почти 80 лет, является моим главным философским, духовным, социальным стержнем. Я первый в Казахстане получил орден Парасат. Прожив с казахами много-много лет, я от и до проникся казахским духом. Когда я был депутатом Верховного Совета, часто выезжал в регионы, в том числе на родину Абая, Ауэзова. Как-то при очередной поездке в честь меня накрыли дастархан, и в конце трапезы один старец говорит, Гереке, дай бата (благожелание, благословение – Т.Н.). Я, смутившись, ответил, что не в такой степени стал казахом, чтобы произносить бата. Тогда один казах сказал: «Ай, Гереке, кроме тебя у нас разве остались казахи?».

У меня есть книга «Эль», в которой описана моя любовь к родной земле, к родной стороне – Казахстану. «Ель» – очень богатое слово, означающее родную сторонушку, родной край, аул, народ, землю. В русском языке нет такого богатого слова. Я долго думал, как написать это слово, чтобы его истинный смысл был понятен всем. Если по казахской грамматике написать «ел» без мягкого знака, то по-русски получится «я кушал, ел». Если написать с мягким знаком «ель», то получится дерево, ель, которое казахи называют шырша. Поэтому я написал «Эль». Для меня очень важно было сохранить и звучание, и смысл этого слова, передающее суть моей любви к казахской земле. Поверьте, это не показной патриотизм, это действительно большая любовь, привязанность. Я всегда подчеркиваю, что меня сделали человеком три субстанции: родители, родной аул и книга. Они неотделимы друг от друга. Я глубоко благодарен аулу, и одно из моих произведений так и называется «Аул». В нем я описываю, каким был казахский аул раньше, и каким его сделали в годы независимости. К великому сожалению, сейчас везде и во всем чувствуется колоссальная деградация казахского духа. Таких казахов, которые были раньше, уже нет. Мои братья теряют свои лучшие национальные качества, нивелируются, унифицируются …

Торгын НУРСЕИТОВА