Религия и молодежь в нашем обществе глазами компетентных экспертов-аналитиков

Почему молодежь выбирает религию? Что толкает их к этому выбору? Какой мотивацией они руководствуются? Каким образом соотнести светскость государства, духовность и прочие вещи? Об этом и многом другом говорили на экспертном обсуждении темы религии и молодежи, инициированном и проведенном аналитической группой "Кипр" в Алматы.  Гульнар Куатбаева, профессор КазЭУ им. Т. Рыскулова отметила: - Работая в Астане, я обратила внимание, как молодежь собирается по клубам. Это закрытые клубы. Девушки активно планируют, как они могут развивать бизнес для своих собратьев по вере. Религия - динамично развивающий рынок, рынок товаров и услуг, который необходимо экономически измерять и прогнозировать. Возможно, в этом есть и положительные моменты для развития экономики Казахстана.  Другой вопрос, когда молодежь вообще не хочет участвовать в производстве, они хотят себя посвятить только Аллаху. Этот человек уже перестает быть субъектом экономических отношений и в этом смысле это очень большая опасность, поскольку государство теряет рабочую силу. Такие моменты политологи, социологи и, в первую очередь, экономисты, должны просчитывать.  Павел Банников, преподаватель Открытой литературной школы Алматы считает, что молодежь приходит в религию, как в традиционную, так и в различные секты и новые ветви, из-за потребности в социализации. «Обычно это происходит в 16-18 лет, сейчас это чуть позже, потому что инфантилизма за последние два десятилетия стало гораздо больше, - говорит он. - Молодежь приходит в религию, потому что нужны свои. Чаще всего приходят люди из незащищенных слоев, либо это околокриминальные слои. Здесь можно отметить позитивный эффект от работы религиозных организаций, которые пытаются криминализованную молодежь как-то социализировать и привести в общество». По мнению Олега Борецкого, преподавателя КазНУ им. аль-Фараби «Религия, кроме всего прочего и основных функций, интегрирует людей в общество и позволяет им общаться друг с другом. Студенты религиоведы мне говорят, что видят студентов, которые по этому признаку объединяются, они ходят вместе, они не общаются в социальных сетях, предпочитают живое общение. Я хочу сказать, что девочка, которая надела хиджаб и девочка, которая идет на «50 оттенков серого» - это две разных девочки. И у той, которая пойдет на «50 оттенков», еще есть градация: закрывает глаза, смотрит полностью, нравится - не нравится. Это реально существующие группы среди молодежи. Когда либеральные ценности совершенно противоречат традиционным - это не есть плохо. Мои студентки говорят, что в условиях, когда сегодня сквозь пальцы смотрят на однополые браки, они вынуждены выбирать совершенно другую модель общения.  Говоря о легитимности традиционных религий, директор БЮРО образовательных технологий UniverSity Жанна Мендыбаева, подчеркнула: - У нас государство очень много сделало в сторону того, чтобы подогнать наше общество в религию, причем делается это очень эффективно. …Четыре недели назад в Facebook я сделала репост одной из новостей о том, как девочка 2 класса не была допущена в школу, потому что она в хиджабе. Я написала, что мы проигрываем в такой битве, когда заставляем 8-летнего ребенка идти против родителей, всеми топорными методами гоним ребенка к тому, чтобы он ушел в религию. Меня поразили комментарии «заберите ребенка из этой школы!»,  «пора открывать религиозные школы, пусть они там все учатся».  Мы проиграем, нас история ничему не учит. У нас есть история того, как можно религиозное сознание перевести в светское, культурное. Я не хочу сказать, что религия - это не культура. В государственном стандарте о высшем образовании есть три специальности, которые меня удивляют. Первая - религиоведение на философском факультете в КазНУ. Есть такие специальности как теология и исламоведение. По религиоведению и теологии у нас сдают всемирную историю, а по исламоведению - творческий экзамен. На 1 сентября 2013 года у нас на эти специальности выделялось 152 гранта. Давайте теперь спросим, сколько студентов учатся и хотят учиться на отделении теологии, исламоведения и сколько хотят учиться на культурологии. Цифры будут явно не в сторону культурологии и философии.  По информации Олега Борецкого, в этом году на первый курс отделения философии поступила одна студентка и то потому, что она хотела учиться и заплатила за это 800 тысяч тенге. «Я один на один занимался с ней риторикой на первом курсе. Факультет и отделение философии КазНУ находится на грани закрытия», констатировал он, а насчет хаиджаба заметил, «никто не говорит, что девочка в хиджабе это плохо. Посмотрите, как это красиво, если вы смотрели моду на хиджаб и никаб (это разные вещи) в арабских странах». - Это как раз к вопросу, кто подгоняет и стимулирует этот интерес к религии, - продолжила Жанна Мендыбаева. - Природа, как известно, не терпит пустоты, у  нас само государство ставит знак равенства между духовностью и религиозностью. Сегодня чиновники совершают хадж, и это стало нормой. Когда мы начинаем говорить о религиозности, в итоге приходим к исламизации, хотя говорим, что у нас есть многоконфессиональные религиозные институты. Для меня сегодня новостью дня в сети стала информация о том, что Алматы - это столица исламской культуры и духовности чуть ли не во всей Центральной Азии. Мы хотим быть большими католиками, чем Папа Римский.  Религиозное сознание процветает и будет процветать, если мы в образовании будем продвигать ту же самую политику; если не будем демонстрировать все возможности светского образования и культуры. В общем, война за умы проиграна.  - Будучи светским государством, мы видим такой тренд, когда число верующих людей растет. Но если копнуть внутри этой группы, то, может, стоит ввести термин «демонстрационная религиозность» или «демонстрационная вера», когда люди путем внешних атрибутов демонстрируют свою причастность к той или иной религии, - присоединилась к дискуссии  глава Представительства КИСИ при Президенте РК в Алматы Мадина Нургалиева. - Я сейчас говорю больше об исламе, поскольку, если прогуляться по улицам Алматы, вы можете заметить, как за последние годы резко возросло число людей, которые своим внешним видом демонстрируют свою принадлежность конкретно к исламу. Более того, сейчас можно наблюдать семьи, которые уже с детьми в колясках гуляют по развлекательным центрам и паркам. Меня эта ситуация в определенной степени беспокоит. Если сейчас мы хоть как-то можем говорить, что у молодежи есть дилемма выбирать религию или нет, то у детей, которые рождены в этих семьях, этого выбора не будет.  На проблему с правовой точки зрения посмотрел Евгений Жовтис, международный эксперт по правам человека, общественный деятель: - Я закончил небольшое исследование по нашему законодательству в области религии, его соответствия международным стандартам и сделал несколько очень четких выводов. Первый касается того, что свобода религии - составная часть, это видовое, а не родовое понятие. Это составная часть свободы мысли и совести, потому что свобода мысли и совести предполагает различные философские концепции, различный мировоззренческий выбор, различные определения смысла жизни на основе свободы выбора. Это мировоззренческая категория, в которой спокойно сосуществуют различные философские концепции - вера, неверие и другие формы нашего самоопределения. И это очень важный момент, если мы говорим о свободе совести, мысли, религии, выбора веры и дальше вероисповедания, как реализации этого выбора в отношении религии.  Второй вывод касается светскости. Когда я слышу слова «традиционный - не традиционный, секты», для меня это признак не светскости государства. Светское государство индифферентно с мировоззренческой точки зрения, оно должно таковым быть, иначе оно перестает быть светским. Это совершенно не означает, что государство не должно следить за тем, чтобы религии выполняли закон. Это абсолютно не означает, что государство не должно принимать участие в формировании неких поведенческих, желаемых поведений, чтобы оно продвигало какие-то современные идеи и концепции, обеспечивало конкуренцию этих идей и концепций, возможность этого мировоззренческого выбора, который человек может проявлять, а может и не проявлять. И третий момент, который, мне кажется, крайне важным, заключается в том, что мы не можем диктовать людям поведенческие стереотипы, мы должны исходить из запретов. У человека есть две обязанности: платить налоги и у мужчин - служить в армии. Все остальное оформлено запретами, чего нельзя делать, исходя из принципа «все остальное разрешено». Если мы хотим что-то запретить, давайте запретим это на основе допустимых критериев ограничения прав и свобод, все остальное допустимо и конкурентно. Это столкновение разных идей. Лучший способ борьбы с плохими идеями - это лучшие идеи, а не запрет других. В противном случае мы теряем возможность к саморазвитию, к поиску более эффективных и правильных вещей.  Я с грустью наблюдаю реализацию нового закона о религии. Мне не нравится слово «секты», это течение. Секта имеет явно стигматизирующий эффект. Меня поражает одно: если определенный представитель религиозной общины проворовался или смошенничал, почему вы закрываете по этому поводу религию? Давайте закроем все наши банки, где народ ворует периодически, просто по факту, что там своровали. Мы же институт не уничтожаем. Если мы устанавливаем, что какая-то идеология, система взглядов настолько опасна, что требует каких-то запретов, давайте это делать в установленном порядке, очень четко доказывая, аргументируя, используя современные правовые конструкции. Итоги этой интересной встречи подвел модератор Ерлан Смайлов: - Мы говорим о предмете, который не исследован. Мы действительно строим свои рабочие гипотезы, предполагаем, кто-то какие-то отрывки берет из исследований, кто-то какие-то цифры, кто-то базируется на собственных мнениях и оценках. По большому счету, у нас отсутствует фундаментальная фактологическая база, поэтому мы не можем прогнозировать развитие ситуации и предлагать какие-то рычаги влияния на нее. Торгын Нурсеитова



Источник: ИА «Zakon.kz»