Почти 4 года в РК уголовное судопроизводство по особо тяжким делам осуществляется с участием присяжных заседателей

По нашему законодательству их десять (двое запасных). И помимо этого, выводы присяжных принимаются с участием председательствующего судьи. В этом важное отличие «континентальной» модели суда присяжных, действующей в Казахстане с учетом нашей специфики, определенной законом, от «англосаксонской», где судья никак не вмешивается, когда присяжные удаляются для вынесения вердикта в совещательную комнату.

Присяжные заседатели отвечают на три основных вопроса:

– доказано ли, что деяние преступления имело место;

– доказано ли, что это деяние совершил подсудимый;

– виновен ли подсудимый в совершении этого деяния?

Могут быть поставлены и другие вопросы, но вышеперечисленные определены Уголовно-процессуальным кодексом как основные.

Статус присяжных заседателей не совсем четко определен в законе. Действующим Уголовно-процессуальным кодексом и законом «О присяжных заседателях» определено, что присяжный заседатель – гражданин РК, призванный к участию в рассмотрении судом уголовного дела и принявший присягу. Однако высший законодательный акт, Конституция Республики Казахстан и ее «продолжение», касающееся судов и правосудия, – Конституционный закон «О судебной системе и статусе судей» непосредственно относят присяжных заседателей к категории судебной власти, то есть к одной из трех ветвей власти в нашем государстве.

Любая власть предусматривает определенную ответственность за злоупотребление ею в той или иной форме. В частности, те же самые судьи сами несут уголовную ответственность за вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта согласно ст. 350 УК Республики Казахстан.

А по поводу присяжных заседателей в законодательстве имеется определенный пробел, о чем еще в 2007 году заявил на страницах «Юридической газеты» известный казахстанский ученый-правовед, доктор юридических наук А. Агыбаев, зав. кафедрой КазНУ им. Аль-Фараби, в своей статье «О законных интересах присяжных заседателей». Несмотря на то, что они являются равноправными с судьями представителями судебной власти, ответственности за вынесение заведомо неправосудного приговора они не несут. Почему-то наши законодатели не учли этот момент, и по сей день ст.350 УК РК действует в прежней редакции.

Конечно, в подавляющем большинстве присяжные заседатели могут сослаться на отсутствие специального юридического образования и профессионального опыта в уголовном судопроизводстве. И в случае, если приговор незаконен, сослаться на «судебную ошибку». Конечно, некорректно и неверно подозревать изначально присяжных заседателей в каком-то злом умысле. Чаще всего речь действительно идет о судебных ошибках.

Согласно закону присяжный заседатель имеет право участвовать в исследовании рассматриваемых в суде доказательств, в том числе в осмотре вещественных доказательств, документов, в производстве осмотров местности и помещения, во всех других действиях в судебном следствии, с тем чтобы получить возможность самостоятельно, по своему внутреннему убеждению оценить обстоятельства дела и дать ответы на вопросы, которые будут поставлены перед коллегией присяжных заседателей. Чтобы понять суть дела, присяжные заседатели вправе задавать через председательствующего вопросы участникам процесса, обращаться к председательствующему за разъяснениями норм законодательства, а также содержания оглашенных в судебном заседании документов и по другим непонятным для него вопросам, относящимся к делу.

Однако на практике получается так, что присяжные заседатели не всегда могут уйти от «гипноза» представленных ложных или полученных недопустимым путем доказательств, не всегда могут правильно истолковать какие-либо нормы материального или процессуального права, особенно если участвующий совместно с ними в ответах на вопросы и вынесении приговора судья неправильно оценивает доказательства и применяет нормы права.

Вот пример такого вердикта присяжных заседателей.

25.02.2011 г. в г.Алматы судьей Калмагамбетовым К.С. с участием присяжных заседателей был вынесен приговор, по которому были осуждены двое 20-летних граждан РК: Самыко Вадим и Оболонков Алексей. Приговором суда они были признаны виновными по целому «букету» преступлений – разбойном нападении на гражданина Шевчука А.М., 1985 года рождения, с последующим его убийством, уничтожением его документов и имущества (автомашины), а также вымогательством денежных средств у его матери – Жатчановой С.К за обещание «не убивать» ее сына.

Присяжными заседателями они были признаны виновными в совершении этих преступлений и осуждены: Самыко В.О. – на 18 лет лишения свободы, Оболонков А.С. – на 16 лет.

Даже при озвучивании сроков приговора он сразу кажется чрезмерно жестким, если учесть молодой возраст осужденных, ранее к уголовной ответственности не привлекавшихся, на сленге профессиональных адвокатов – «первоходов».

А при изучении материалов дела выявляются еще более странные моменты.

Признание – царица доказательств. Это знаменитое изречение стало известным благодаря печально известному «сталинскому прокурору» А.Я.Вышинскому. Как проходили судебные процессы в 30-50-е годы прошлого века и как доказывалась вина «врагов народа», сейчас известно всем.

Однако и в наше время иногда получается так, что «признание» подсудимых является «главным доказательством» их вины при отсутствии каких-либо вещественных доказательств. Так получилось с В.О.Самыко и А.С.Оболонковым. Первый из них после взятия «объяснительной» полицейскими был доставлен на скорой помощи в 4-ю горбольницу, а затем отказался от дачи каких-либо показаний, что процессуально означает полное непризнание своей вины. В ходе судебного разбирательства его объяснительная была признана недопустимым доказательством. Алексей Оболонков вначале дал «признательные» показания, причем, по заключению экспертов, при даче показаний его речь имела искусственный повествовательно-информационный характер, что может свидетельствовать о том, что его проинструктировали и его показания не соответствуют действительности. В ходе судебного разбирательства А. Оболонков отказался в от них, сказав, что он оговорил Вадима Самыко.

Отсутствуют какие-либо вещественные доказательства совершения В.Самыко и А.Оболонковым убийства А.Шевчука. Главным же является то, что, по сути, найденный труп не идентифицирован надлежащим образом как труп А.Шевчука, то есть возможно отсутствие самого события преступления по формуле «нет тела – нет дела». В мышечных тканях трупа не обнаружен алкоголь, хотя согласно обвинительному заключению и приговору обвиняемые «насильно влили в рот А.Шевчука 2 бутылки водки». По результатам экспертизы невозможно было установить даже национальную принадлежность трупа. Мать А.Шевчука, С.К.Жатчанова, не смогла сразу опознать труп и «опознала» его только по результатам «портретной экспертизы», в описательной части которой эксперт указал, что результат экспертизы носит «относительный характер».

Дактилоскопическая экспертиза трупа не проводилась, хотя, по информации адвоката обвиняемого В.О.Самыко – А.Ажигуловой, дактилоскопическая карта А.Шевчука имелась в УБОП ДВД г.Алматы, поскольку последний еще в 2008 году задерживался по подозрению в участии в ОПГ.

А.Шевчук, по показаниям его родственников, никогда нигде не работал и не учился, занимался кикбоксингом и посредничеством в продаже автомашин, а также посредничеством в решении самых различных вопросов. В первоначальных заявлениях матери А.Шевчука, С.К.Жатчановой, говорилось о том, что она подозревает в похищении своего сына неустановленное лицо кавказской национальности по имени Азиз, которому А.Шевчук еще с 2008 года был должен 9000 долларов США за проданную машину. Впоследствии С.Жатчанова от этих подозрений отказалась, пояснив, что Азиз приезжал к ней позже несколько раз и она с ним полностью рассчиталась.

По словам адвоката А.Ажигуловой, к кассационной жалобе на приговор, направленной в установленном порядке в Алматинский городской суд, приложено заявление свидетеля, который утверждает, что видел А.Шевчука живым и здоровым спустя 2 недели после предполагаемой даты «убийства».

Недоказанным является и участие В.Самыко и А.Оболонкова в «вымогательстве» 6000 долларов США у матери А.Шевчука – С.К.Жатчановой.

Не установлено, кто именно звонил родственникам А.Шевчука – С.Жатчановой и Р.М.Ускенбаеву, т.е. кто именно предъявлял имущественные требования потерпевшим. И не доказано, что звонки делали именно обвиняемые. Единственным основанием для предъявления обвинения в совершении этого преступления являются свидетельские показания С.Жатчановой и Р.Ускенбаева, которые утверждали, что в доме, во дворе которого была назначена передача денег вымогателям, на балконе они видели парня с девушкой, похожего на В.Самыко, а проходивший в это время мимо парень в наушниках был похож на

А.Оболонкова. Личности тех граждан, которых они видели, не были идентифицированы, несмотря на то, что вместе с Р.Ускенбаевым и С.Жатчановой находились сотрудники полиции в гражданской одежде, проводившие ОРМ и имевшие полномочия на проверку документов граждан и установление личностей согласно закону «Об оперативно-розыскной деятельности».

Не доказаны факты уничтожения автомашины и документов А.Шевчука в силу отсутствия автомашин на праве собственности у А.Шевчука и факта наличия у него документов, удостоверяющих личность.

Согласно справке УДП ДВД г.Алматы, на Шевчука А.М. нет зарегистрированных автомашин, а также на имя Шевчука А.М. не имеется ни одной зарегистрированной доверенности. Автомашина марки «БМВ-325», госномер В 420 NUN, принадлежит иному лицу – Махамбетову Б. Какие-либо доверенности от него не зарегистрированы. В ходе следствия Махамбетов Б. не допрошен, суд не смог установить его местонахождение.

Во-вторых, согласно письменному ответу страховой компании «Атланта полис», Шевчук А.М. не оформлял страховку на указанную автомашину.

В третьих, согласно справке адресного стола г.Алматы, удостоверение личности А.М.Шевчука числилось как утерянное, и у последнего на руках могла быть только квитанция на получение нового удостоверения, которое находилось на стадии изготовления.

В итоге получается, что присяжные при рассмотрении данного дела неверно оценили представленные обвинением недостоверные и полученные недопустимым путем доказательства и не руководствовались главным – конституционным принципом уголовного правосудия: любые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.

Цена ошибки при неправильном рассмотрении дела – сломанные судьбы молодых людей, возможно, не виновных в совершении преступлений, в которых их обвиняют. Окончательную точку поставит суд кассационной инстанции, который вправе отменить или изменить приговор суда либо направить дело на дополнительное следствие, которое разберется в этом запутанном деле. Осужденным и их родственникам остается только надеяться на справедливое и законное правосудие.

Константин Владимиров, Алматы