Ерлан АСАНОВ, спецпрокурор: От меня в колонии ничего не утаишь!

21 марта рано утром я выехал в Заречный (поселок в Алматинской области, где расположена колония. - А. А.) для проверки и подготовки заключения о законности применения дубинки и наручников. Сагатов находился в медсанчасти в очень плохом состоянии. Было видно, что он избит: все его тело было в сплошных кровоподтеках, гематомы мы нашли даже на пятках. Инструкция ставит интенсивность применения спецсредств в зависимость от характера допущенного осужденным правонарушения и особенностей его личности. Запрещено направлять спецсредства в жизненно важные органы, ведь главная цель таких мер - успокоить человека, а не избить его! Тем более нельзя бить за словесную перепалку - пусть даже в нецензурной форме.

С первых минут пребывания в колонии мне стало ясно: применение дубинки в случае с Сагатовым незаконно. Когда спецпрокуратура стала разбираться в причинах инцидента, все очевидцы из числа осужденных (а их в тот день в карантинном отделении было 22 человека) не хотели давать никаких показаний: боялись портить отношения с администрацией колонии.

Сагатов по поводу насилия над ним дубинкой тоже молчал - твердил только, что его избили. Однако с каждым часом ему становилось все хуже.

По моему требованию его вывезли в Капчагайскую городскую больницу, где УЗИ показало только наличие гематомы в брюшной полости. Сразу после обследования Сагатова снова привезли в колонию. Но легче ему не становилось. Я настоял на повторном обследовании, и тогда выяснилось, насколько серьезные внутренние повреждения он получил 20 марта (разрыв прямой кишки и мочевого пузыря. - А. А.). Везде Сагатова сопровождал заместитель начальника колонии по лечебной работе АБДИМУРАТОВ. То есть ухудшение состояния избитого осужденного происходило на его глазах. Каково же было наше удивление, когда в приемном покое больницы второй приезд пострадавшего даже не зафиксировали! С моей точки зрения, это было связано с желанием администрации колонии не выносить сор из избы: чтобы Сагатов встал на ноги самостоятельно. Иначе как беспределом такое не назовешь…

- Адвокаты осужденных утверждают: этот судебный процесс - политический заказ. Дескать, таким образом криминальный мир хочет поставить на колени всю систему КУИС, а Сагатова используют как «торпеду»...

- Увы, он не один в этой колонии подвергся жестокому обращению и пыткам. Осужденные говорили: ранее, до прихода новой администрации, такие случаи уже были.

- По чьей инициативе случаются такие зверства? Зачинщики - осужденные из совета правопорядка колонии или представители самой администрации? И почему жертвой стал именно Сагатов?

- Это вопросы вопросов! Естественно, когда мы собирали первичный материал для возбуждения уголовного дела, сотрудники колонии причиной инцидента называли поведение Сагатова. По их словам, осужденные (прибывшие с ним вместе по этапу. - А. А.) рассказывали: он еще по пути в колонию в автозаке подстрекал остальных по приезде устроить акцию протеста. Потом те же самые зэки говорили мне и моим коллегам обратное: Сагатов, мол, всю дорогу молчал.

- А что такое «опустить на тряпку»? Жандос Сагатов в своих показаниях утверждал: физическую силу к нему стали применять после отказа взять тряпку.

- Унизительным считается не просто взять тряпку, но и помыть ею при всех унитаз. Как мы поняли, разбираясь в этом ЧП, многие осуж­денные вынуждены были выполнять это требование, чтобы их не избивали.

- На вас пытались давить во время проверки факта применения пыток?

- Никакого давления не было и быть не могло по ряду причин. Во-первых, невозможно спрятать от посторонних глаз умирающего человека, особенно, когда нет никаких шансов поставить его на ноги в условиях колонии. Во-вторых, проверку мы проводили совместно с ОНК (общественной наблюдательной комиссией по мониторингу соблюдения прав человека в пенитенциарных учреждениях Алматы и Алматинской области. - А. А.). Я вообще думаю, что если бы мы свое­временно не выявили факт пыток, Сагатова вряд ли вообще отвезли в больницу.

- Насколько известно, первоначально по этому делу проходило куда больше обвиняемых. Даже врачи Капчагайской горбольницы вроде бы были под следствием…

- Дело в том, что спецпрокуратура возбуждала дело по факту - в отношении должностных лиц исправительного учреждения. Тогда еще не было поименного списка подозреваемых. Затем дело было передано на расследование в Алматинскую областную прокуратуру. Следствием я не занимался. Но, насколько знаю, все свидетели инцидента как первоначально, так и на суде указывали именно на тех сотрудников учреждения, которые недавно были осуждены.

- Сагатову, судя по всему, «светит» инвалидность. Ему потребуется постоянный медицинский уход. Как же он сможет отсидеть отмеренные ему 14 лет?

- Есть перечень заболеваний, в связи с которыми осужденного могут освободить от дальнейшего отбывания наказания. Но этот вопрос решаем не мы, а КУИС. В любом случае после всех необходимых операций (а Сагатову их предстоит еще несколько) состояние его здоровья будет оцениваться специальной медицинской комиссией. Вообще-то в Семее есть специализированное медицинское исправительное учреждение для тяжелобольных осужденных.

- Как часто вы проверяете подобные случаи в других колониях?

- Один раз в месяц я веду в колониях личный прием осужденных. Плюс каждые две недели мы приезжаем с проверками, еженедельно посещаем карантинные отделения, где осужденные проводят до 15 дней, прежде чем попасть непосредственно в отряд. Личный прием я веду без представителей администрации колонии, а после этого обхожу все жилые помещения. Так что спрятать кого-то от спецпрокурора или запугать его нереально. Нередко личный прием в колониях заканчивается отменой постановлений администрации о взысканиях, включая помещение осужденных в штрафной изолятор.

- На что чаще всего жалуются заключенные?

- На незаконные, по их мнению, приговоры, на низкое качество медицинского обслуживания. Ну и, конечно, на необоснованные отказы администрации в условно-досрочном освобождении или в переводе в колонию-поселение. Только за три месяца 2011 года нами отменено 28 таких отказных решений. Причем среди них есть как необоснованные отказы комиссий в смягчении режима содержания, так и незаконное удовлетворение комиссиями ходатайств осужденных об УДО. Примечательно: после дикого случая с Сагатовым осужденные еще ни разу не жаловались нам на насилие в колониях.