Гани КАСЫМОВ: Иным министрам 23 тысячи на завтрак не хватает

– Гани Есенгельдинович, ради чего Вы пошли на этот трудный и непредсказуемый предвыборный марафон?

– Ну, вы знаете, у нас сложилась такая ситуация, что в обществе нужны перемены. Это витает как бы в самом воздухе и в настроении людей, наших граждан. Где-то мы подзакислились, где-то топчемся на месте. Нужны новые нестандартные решения, пути выхода из предкризисной ситуации. Экономические реформы идут не очень хорошо, нет отдачи, а только одни обещания: будут новые программы, будет индустриальная программа, но все в будущем. А люди сегодня хотят жить нормально.

У нас очень большие проблемы в сельском хозяйстве. Страна с богатейшими сельскохозяйственными угодьями, профессиональными кадрами, а обеспечить, прокормить себя не можем. Сорок процентов продуктов завозим – куда это годится? У нас такого никогда не было. Есть отдельные точечные успехи, но они не заменяют всеобщего благоденствия, не позволяют выйти из сложившейся ситуации, не обещают радужных перспектив. Нужны эффективные комплексные меры, новые подходы в экономике, в управленческих решениях, понимаете? Поэтому в своей политической платформе я попытался изложить новые видения тех перемен, которые должны осуществлять мы с вами, все наше общество.

 – А как бы Вы прокомментировали мнение некоторых пользователей нашего портала, что выборы в президенты у нас стали настоящим шоу перед европейской и американской комиссиями.

– Шоу не шоу… Конечно, оценки дают разные, но шоу как раз устраивают те, кто так говорит. Если в нашей общественной жизни намечаются такие процессы, как электоральные, выборные компании, то их надо проводить. А что, они предлагают вообще не проводить, что ли? А что тогда предлагают? И причем тут иностранцы? Это наша жизнь, наши внутренние дела и это зависит от нас самих. Это новые серьезные требования к выходу на другие, более высокие параметры в развитии демократизма в нашей стране, в развитии противодействия мировым кризисам, которые давят на нас. Мы же не можем топтаться, сидеть на месте, бойкотировать хорошие идеи. Это не правильно. Перед кем нам красоваться? Нам в первую очередь надо разобраться внутри себя, сделать переоценку ценностей, перезагрузиться, чтобы дальше шло поступательное развитие страны.

– Как Вы думаете, можно ли идею проведения внеочередных выборов считать уважением к Конституции и демократическим принципам?

– Это требует дополнительного анализа в спокойной ситуации без каких-либо крайних полюсных мнений. Вот моя задача заключается в том, чтобы вынести на обсуждение свое новое видение развития всех наших демократических институтов в целом, в комплексе. Я это на первый план поставил. В своей политической платформе я подробно расписал модернизацию политической системы, то есть надстройку-базис затрагиваем, усиление Парламента, энергичное движение в пользу парламентско-президентской республики, пересмотр и перераспределение функций между ветвями власти… Все это я рассмотрел в комплексе. Вы смотрели текст моей политической платформы?

– Да, смотрела.

– Значит, понимаете, о чем я говорю. У меня комплексное отношение ко всем явлением, к укладу сегодняшней нашей жизни и к тем реалиям, которые тормозят дальнейшее продвижение нашей страны к прогрессу и демократизации.

– Я обратила внимание на Ваши слова о том, что власть должна руководствоваться лишь одной национальной идеей, выраженной в лозунге: «Демократический Казахстан для всех казахстанцев!». Что мешало нашему правительству, нашему государству претворить этот лозунг в жизнь за годы независимости? Почему Вы начинаете этот лозунг толкать именно в предвыборную кампанию?

– Почему вы мне задаете этот вопрос? Вы мне не задавайте. Я этот лозунг выдвинул еще в 1998 году, но никто его не выполняет, вот вы к ним и обращайтесь, а не ко мне. Надо было за меня в 98-м году голосовать. Если бы меня тогда избрали президентом, я бы претворил этот лозунг в жизнь.

– Вы утверждаете, что если станете президентом, то выпустите специальный закон, которым запретите позорные секретные девальвации и тем самым закроете путь к наглому ограблению народа. А если провалитесь? Будете дальше бороться за эту идею?

– Обязательно буду. Я уже сейчас, заранее, за год предупреждаю Нацбанк и правительство, что в случае чего – они будут отвечать. Те установки, которые дает сегодня Нацбанк, противоречат тому, что говорит глава правительства. О чем это говорит? О том, что у нас в этой сфере нездоровая обстановка. Один хвалит монетарную систему и монетарную политику валютную, а другой – премьер-министр – заявляет, что впереди кризис. То есть они опять стали напевать нам старую песню, но мы это уже проходили, поэтому я уже сейчас поднимаю этот вопрос, предупреждаю, что если произойдет девальвация, то вам головы не сносить, а потому или меры принимайте, или уходите. А девальвацию за спиной народа мы не допустим.

 – А если это все же случится?

– Тогда издержки пусть компенсируются за счет виновных лиц, ее допустивших, а не за счет народа. Помните, последнюю девальвацию, когда на двадцать пять процентов ограбили людей через пенсионные фонды, депозиты, банковские счета? Ведь никто так и не компенсировал гражданам тот материальный ущерб.

По моему убеждению, девальвация происходит в результате никудышного руководства экономикой и экономическими процессами, поэтому я заранее поднимаю этот вопрос. В этот раз я стал бить в колокола еще пару месяцев назад, поэтому поднялся такой шум-гам. Как проходила у нас девальвация в 99-м году? В пользу наших экспортеров, чтобы наши экспортеры – нефтяники, газовики, владельцы цветных металлов не пострадали. Вот я и говорю, вы девальвацию проводите за счет них, а не за счет народа, чтобы народ не терял свои убогие сбережения.

– В начале марта Вы обратились к правительству Казахстана с запросом об амнистии в честь предстоящих президентских выборов. Во-первых, на что Вы рассчитываете, ведь Вы уже третий год подряд поднимаете этот вопрос и все безрезультатно. Во-вторых, на какую категорию осужденных, по Вашему понятию, должна распространяться амнистия, а то наши пользователи опасаются, что выпустят тех, кто сможет откупиться, а также маньяков, насильников, убийц. В-третьих, Вы так усердно лоббируете этот вопрос, что создается ощущение личной заинтересованности в этом...

– Моя личная заинтересованность заключается в том, что я не хочу, чтобы народные деньги, деньги налогоплательщиков уходили в пустоту. Я уже не раз говорил, что сегодня в Казахстане 63 тысячи заключенных, то есть 63 тысячи отцов, мужей сидят в тюрьмах, а их семьи – на госпособиях, поскольку нет кормильца. И еще в два раза больше охранников охраняют с собаками здоровых лбов-мужиков. В итоге более двухсот тысяч лиц сидят на бюджете, на что тратятся колоссальные, миллиардные средства. Во Франции на 60 миллионов населения приходится всего 15 тысяч зэков, а у нас на 16 миллионов человек – 63 тысячи. Мы в этом вопросе в десятки раз превышаем европейские стандарты. Почему государство должно содержать целую армию дармоедов, строить для них новые тюрьмы, устанавливать телевизоры в палатах, три раза в сутки кормить? При этом, замечу, никто из них абсолютно ничего не производит. Ни-че-го!

Кто должен сидеть в тюрьме? Грабитель, убийца, насильник, педофил, лицо, представляющее общественную опасность. Им больше надо давать. Граждан, совершивших мелкое хулиганство, тоже надо наказывать, никто не говорит, что их надо миловать, но наказание должно быть адекватным. За одного украденного барана с воришки надо содрать десять баранов в виде зарплаты, а не восемь лет давать. За экономические преступления надо наказывать рублем, то есть пусть человек несет материальную ответственность. Вот о чем идет речь, вот моя личная заинтересованность.

Удастся ли мне решить вопрос об амнистии? Независимо от результатов выборов, этот вопрос я поднимал, и буду поднимать. Я хочу, чтобы в нашем законодательстве не было лазеек для того, чтобы следственные и судебные органы могли принимать неадекватные решения. Вы знаете, как судья судит? Если ему по каким-то причинам нравится подсудимый, то он приговорит его к небольшому сроку. А если не понравится, или ему ничего не дали, то влепит по максимуму. А что значит, по максимуму? В нашем законе есть такие статьи, по которым можно давать от 2 до 8 лет или от 4 до 10 лет. Почему такие ножницы? Их надо сокращать, иначе это на руку судье.

– Вы сказали, что правозащитника Жовтиса давно пора выпустить на свободу. А Вы сами что-нибудь предприняли для того, чтобы его выпустили?

– По этому поводу я сделал заявление в СМИ. Известный журналист Есергепов, правозащитник Жовтис уже отсидели треть своего срока заключения, так какую опасность представляют они для общества? Да никакую. Они солидные, взрослые люди, отцы семейства, у Есергепова, по-моему, уже внуки есть, зачем их держать в тюрьме, что за месть такая? Им, как и любому заключенному, добросовестно отсидевшему треть срока, положено условно досрочное освобождение, но им даже этого не дают! Меня это сильно удивляет.

– Кто-то из кандидатов в президенты уже дал концерт, кто-то родную школу посетил, а Вы с чего начали свою предвыборную агитационную кампанию?

– Во-первых, встретился с главой иностранной наблюдательной комиссии, у меня с ним состоялся обстоятельный разговор, в ходе которого я рассказал о процессах, проходящих у нас по электоральной компании. Во-вторых, встретился с общественной комиссией по наблюдению за ходом выборной кампании во главе с господином Еримбетовым. В-третьих, посетил семнадцатую поликлинику города Алматы, и сегодня, только что, встретился с лидером общественного движения «Поколение» Ириной Савостиной.

– Что на Вас в ходе этих встреч произвело очень сильное впечатление?

– Поликлиника в Бостандыкском районе. Это очень хорошая, современная, оснащенная всем необходимым поликлиника, имеются дневной стационар, прекрасная аппаратура и так далее. Но меня покоробило то, что здесь няньки и медсестры получают зарплату 23 тысячи тенге, а высококвалифицированные врачи – от 30 до 40 тысяч тенге. Вы скажите, будет ли у нас после такой мизерной заработной платы качественное медицинское обслуживание? Этот вопрос я адресовал и правительству. Отличная инфраструктура, а люди не держатся. Врачу сделаешь замечание, а он пишет заявление, и уходит, потому что это безальтернативная работа, на это место другого такого врача уже невозможно найти, взять. И что мы так издеваемся над своими людьми? Почему наш Национальный фонд не работает? 66 миллиардов долларов докладываем, а у нас средний медперсонал получает 23 тысячи в месяц. А где этот Национальный фонд, почему он не в Казахстане? Почему только наращивается, а не тратится? Он для кого? Для будущих поколений, которых мы еще не родили?

Нам надо в срочном порядке поддержать охрану материнства и детства. Дети – дистрофики, огромное количество туберкулезников, высокопрофессиональных врачей удержать не можем. Как можно говорить о прогрессе в стране, если нянечка-медсестра получает в месяц всего 23 тысячи тенге! У нас иным министрам этих денег на завтрак не хватает.

– Так и писать?

– Так и пишите!

– Гани Есенгельдинович, удастся ли, на Ваш взгляд, провести эти выборы честно, открыто, прозрачно?

– Удастся при одном условии: если поднимется общественность, если будут неравнодушны все наши партии, общественные движения, если будет огромное количество волонтеров-добровольцев, которые создадут свои группы по наблюдению за выборами. Мы сегодня обязаны и должны провести честные выборы. Людям надоело уже, когда они дают голоса, а кто-то ими манипулирует.

Если на Западе, по демократическим стандартам которого мы хотим жить, кандидат в президенты наберет 51 процент, то это считается просто оглушительным, ошеломительным успехом. Если 60 процентов наберет, то люди начинают сомневаться. А если наберет более 60 процентов, то никто не верит, что выборы были честными. Ник-то! А у нас набирают более 90 процентов – курам на смех.

– А Вы каким образом собираетесь набрать наибольшее число голосов?

– Я хочу, чтобы засчитали каждый голос, отданный за меня, и это будет уважение не ко мне, а к избирателю. Со своей стороны, я готов сделать все для честных выборов, а вот власти готовы или нет? Так что это вопрос к ним, к акимам всех уровней, которые уже нацелены на 95,5 процентов. Им за два месяца уже наверещали, наговорили, сколько надо процентов набрать, установок понадавали. Я таких установок не давал. Сколько наберу, столько наберу. Я за порядочность.

 – Наблюдаются ли в процессе агитационной гонки нарушения избирательных прав?

– Я пока не наблюдаю этого и ничего не могу сказать. Я весь погружен в свои дела, сейчас нахожусь на стадии разгона. До этого мы день и ночь собирали подписные листы, собрали без двухсот голосов сто тысяч. Это две недели кошмара было. По всей республике равномерно собрать сто тысяч голосов – очень непростая задача, и мы только сейчас вышли на предвыборную гонку, и пока я не видел нарушений, врать не хочу.

– А можете сказать, все ли кандидаты работают в равных условиях?

– Не могу оценить, я только собой занят, своим штабом. По предвыборной политической платформе я работаю над интеллектуальными документами. Это проблемы общества, аналитика, вопросы о том, как выйти из кризисной ситуации. То есть я по содержательной части работаю. Теперь буду больше появляться на людях, наращивать личные контакты с народом, с организациями.

– На досрочные президентские выборы Центризбирком Казахстана должен был изготовить более девяти миллионов бюллетеней. При сборе подписей казахстанцев в конце прошлого года, когда был инициирован референдум, выдвижение действующего Президента поддержали пять миллионов казахстанцев. То есть они уже сделали свой выбор. Это не навевает на вас уныние?

– Я с вами не согласен. Когда в январе под референдум собрали пять миллионов подписей – это была одна ситуация. Потом людям в душу наплевали, сказали, не референдум будет, а досрочные выборы и граждане уже не так подписывались. Это я вам говорю.

Вот мои люди, члены моей партии, собирали под референдум в среднем от 5 до 10 подписных листов, а когда решили провести досрочные выборы и меня выдвинули кандидатом, то при сборе подписей стало заметно, что людям уже все равно. Они ни за кого не подписывались, ни за действующего президента, ни за меня, сказали, один раз нас уже обманули, и мы еле-еле собрали 99 тысяч голосов. У людей после несостоявшегося референдума было разочарование, и они уже не давали с такой легкостью свои подписи. Поэтому пять с половиной в январе – это не есть пять с половиной в марте. Я не верю в это. Я сам видел, сам ходил, собирал подписные листы. У людей общий нигилизм, общее неверие в любые выборы и это правда. И здесь дело не во мне и не в Президенте. После того, как людей сначала нацелили на одно, а потом на другое, у них пропало настроение. Они говорят, нам ни то, ни это, ни сегодняшние выборы не нужны.

– Агитационная кампания началась всего неделю назад, а у претендентов на президентское кресло уже закончились деньги, они испытывают большие финансовые затруднения. А Вам хватает?

– У меня та же проблема, я тоже хожу, ищу спонсоров. Мероприятий много, а денег нет, остро не хватает. Выделенные средства уже заканчиваются, а впереди еще полмесяца. Я уже свои личные сбережения трачу.

– На выборы выделили четыре с половиной миллиарда тенге. А куда они ушли, если вам, четырем кандидатам, дали всего по шесть миллионов?

– Без понятия. Я говорю вам так, как есть, мне врать недосуг. Сами над собой смеемся. Даже кандидатам от имени государства не можем помочь, это нонсенс. Четыре миллиарда выделили, из них каждому кандидату дали по шесть миллионов… Это что, новая форма издевательства?

– Вы действительно не знаете, куда девались остальные деньги?

– Не знаю и даже не интересуюсь. Если они не мои, зачем мне интересоваться? Спросите лучше правительство, ЦИК, кто, кому, сколько дает.

А потом, куда девались деньги от системы электронного голосования «Сайляу»? Внедряли, внедряли, четыре с половиной миллиарда заплатили, а где она? Почему, не спросив у людей, ликвидировали электронное голосование? Отмыли деньги, что ли? Тогда отвечать надо.

– А когда отменили «Сайляу»?

– Вот, накануне выборов Центризбирком объявил, что система «Сайляу» отменяется. Почему отменили, тем более, что она уже была внедрена…